скапливаю кой-какъ тысячь пять въ карманъ, наскучиваю безпрестаннымъ симъ шишиморствомъ и, бросивъ сей торгъ, уѣзжаю въ малый городишко, дѣлаюсь сумаремъ и на бѣдныхъ щахъ за труды мои проживаю остатокъ моей жизни. А лихоимственные бракеры нажившись отъ моихъ убытковъ, въ великолѣпныхъ своихъ домахъ утопаютъ въ роскоши. Ни въ которомъ торгѣ такъ не примѣтно воровство бракарства, какъ въ лѣсномъ, и не такъ вредно, ибо вредъ изъ другихъ торговъ относится только на частныхъ людей, а этотъ относится и на государство; потому, чтобъ бракерю сорвать за лѣсъ хорошій гостинецъ съ десяти тысячь бревенъ, то надобно, чтобъ половина за безполезное была брошена. Одна гавань, складенная сажень на сто плотно изъ обракованныхъ брусьевъ поперекъ на Кій-островѣ, близъ города Онега, доказываетъ сію истину; ибо я скажу мало, ежели футовыхъ брусьевъ квадратныхъ въ одномъ семъ мѣстѣ погублено сто тысячъ, гдѣ бы все то можно было сдѣлать изъ камня, ибо въ весь островъ, версты на четыре простирающійся, не что иное какъ камень.
А 19-го числа въ субботу, когда всѣ наши гребцы собрались на судно, то мы при пасмурномъ небѣ, вовремя заутрень, поѣхали сперва парусомъ, а потомъ, за утишеніемъ вѣтра, греблею.
Отъѣхавши отъ Крестнаго монастыря и Кій-острова пятдесятъ верстъ, для обѣду и отдыху гребцамъ, въ 11 часовъ по полуночи пристали къ каменному острову Пурлудѣ. Сія на три версты въ окружности простирающаяся скала ничего въ себѣ особаго не оказываетъ, кромѣ самаго мелкаго кустарника и великаго множества ягодъ морошки, черницы и неизвѣстнаго еще краснаго роду ягодъ, названной окрестными жителями сцыхою, но оная ими не употребляется въ пищу. Тамъ же находится не сказанное множество дикихъ утокъ. Оныя величиною съ нашихъ гоголей; голова, шея, спина, хвостъ, крылья — все черное, зобъ, брюхо, подъ хвостомъ и подъ крыльемъ, также и правильныя перья въ крыльяхъ бѣло; крылошки ихъ невелики и рѣдки, отчего думать можно, что натура имъ не опредѣлила отлетать въ дальніе краи на зимовью; черные ихъ и чешуистые сапоги соединены между пальцами твердою перепонкою, крѣпкій ихъ и долговатый носъ
скапливаю кой-как тысяч пять в карман, наскучиваю беспрестанным сим шишиморством и, бросив сей торг, уезжаю в малый городишко, делаюсь сумарем и на бедных щах за труды мои проживаю остаток моей жизни. А лихоимственные бракеры, нажившись от моих убытков, в великолепных своих домах утопают в роскоши. Ни в котором торге так не приметно воровство бракарства, как в лесном, и не так вредно, ибо вред из других торгов относится только на частных людей, а этот относится и на государство; потому, чтоб бракерю сорвать за лес хороший гостинец с десяти тысяч брёвен, то надобно, чтоб половина за бесполезное была брошена. Одна гавань, складенная сажень на сто плотно из обракованных брусьев поперёк на Кий-острове близ города Онега, доказывает сию истину; ибо я скажу мало, ежели футовых брусьев квадратных в одном сём месте погублено сто тысяч, где бы всё то можно было сделать из камня, ибо в весь остров, версты на четыре простирающийся, не что иное как камень.
А 19-го числа в субботу, когда все наши гребцы собрались на судно, то мы при пасмурном небе вовремя заутрень поехали сперва парусом, а потом, за утишением ветра, греблею.
Отъехавши от Крестного монастыря и Кий-острова пятьдесят вёрст, для обеду и отдыху гребцам, в 11 часов пополуночи пристали к каменному острову Пурлуде. Сия на три версты в окружности простирающаяся скала ничего в себе особого не оказывает, кроме самого мелкого кустарника и великого множества ягод морошки, черницы и неизвестного ещё красного роду ягод, названной окрестными жителями сцыхою, но оная ими не употребляется в пищу. Там же находится несказанное множество диких уток. Оные величиною с наших гоголей; голова, шея, спина, хвост, крылья — всё чёрное, зоб, брюхо, под хвостом и под крыльем, также и правильные перья в крыльях бело; крылошки их невелики и редки, отчего думать можно, что натура им не определила отлетать в дальние краи на зимовью; чёрные их и чешуистые сапоги соединены между пальцами твёрдою перепонкою, крепкий их и долговатый нос
