нутыми игумнами столъ всегда въ кельѣ и чрезвычайно дурной, напримѣръ, изъ чайника чайная трава, что̀ выбрасывается, онъ употребляетъ на ботвинью зимнюю и крѣпко расхваливаетъ. Онъ, правду сказать, почитается изъ самыхъ ученыхъ нашихъ монаховъ и изъ лучшихъ проповѣдниковъ, къ тому же трезвый чрезвычайно человѣкъ и постникъ большой; но къ чему служатъ сіи добрыя качества, когда попущеніе его, обветшалый духъ и нерачительность общественно все разстроили? Тамъ нѣтъ ни нравовъ, ни благочинія, ни раденія ни въ чемъ и ни въ комъ: архимандритъ никогда не приходитъ за трапезу; намѣстникъ запоемъ пьетъ безпросыпно мѣсяца по два; казначей безъ казны и безъ просвѣщенія, и братья, приходя съ своими ставчаками и ложками за трапезу не на покрытомъ столѣ, обсѣвши кой-какъ, насилу раздѣлили съ шумомъ бѣднѣйшую ихъ и невкусную пищу; а ежели они при мнѣ не напились до-мертва, то это для того, что у нихъ не только вина и пива не было, но даже и дурного квасу въ обрѣзъ стало. Ничто такъ не жалко смотрѣть, какъ на мѣсто, гдѣ мощи чудотворца стоятъ. Сіе мѣсто, гдѣ наши цари и государи поклонялись, нынѣ не прибрано, безъ всякаго благоговѣнія, безъ всякой чистоты, полъ весь въ снѣгу, окошки такъ загрязнены, что солнечныхъ лучей не пропущаютъ, свѣтъ же въ сіе святилище входитъ только въ разбитыя пряслы и въ отворенную настежь дверь, ибо по счастію предъ нею нѣту притвора; иконостасъ большею частію разобранный не золотомъ и не краскою прикрытъ, а пылью почти на палецъ. Вотъ часть виду сего святаго мѣста].
Въ нихъ въ проѣздъ мой были господа присутствующіе: городничій — секундъ-маіоръ Иванъ Антоновичъ Камарашевъ. Въ уѣздномъ судѣ: судья — коллежскій ассессоръ Василій Семеновичъ Голской; дворянскіе засѣдатели: подпоручикъ Петръ Ивановичъ Востинскій, поручикъ Михаилъ Григорьевичъ Ходневъ; расправный судья — премьеръ-маіоръ Яковъ Григорьевичъ Ходневъ; исправникъ — поручикъ Иванъ Мироновичъ Фрязиновъ; дворянскіе засѣдатели: подпоручикъ Алексѣй Степановичъ Торжневъ, прапорщикъ Василій Филипповичъ Назаровъ, уѣздный казначей — секундъ-маіоръ Матвей Ѳедотовичъ Макшеевъ.
нутыми игумнами стол всегда в келье и чрезвычайно дурной, например, из чайника чайная трава, что выбрасывается, он употребляет на ботвинью зимнюю и крепко расхваливает. Он, правду сказать, почитается из самых учёных наших монахов и из лучших проповедников, к тому же трезвый чрезвычайно человек и постник большой; но к чему служат сии добрые качества, когда попущение его, обветшалый дух и нерачительность общественно всё расстроили? Там нет ни нравов, ни благочиния, ни радения ни в чём и ни в ком: архимандрит никогда не приходит за трапезу; наместник запоем пьёт беспросыпно месяца по два; казначей без казны и без просвещения, и братья, приходя с своими ставчаками и ложками за трапезу не на покрытом столе, обсевши кой-как, насилу разделили с шумом беднейшую их и невкусную пищу; а ежели они при мне не напились домертва, то это для того, что у них не только вина и пива не было, но даже и дурного квасу в обрез стало. Ничто так не жалко смотреть, как на место, где мощи чудотворца стоят. Сие место, где наши цари и государи поклонялись, ныне не прибрано, без всякого благоговения, без всякой чистоты, пол весь в снегу, окошки так загрязнены, что солнечных лучей не пропущают, свет же в сие святилище входит только в разбитые пряслы и в отворенную настежь дверь, ибо по счастью пред нею нету притвора; иконостас большею частью разобранный не золотом и не краскою прикрыт, а пылью почти на палец. Вот часть виду сего святого места].
В них в проезд мой были господа присутствующие: городничий — секунд-майор Иван Антонович Камарашев. В уездном суде: судья — коллежский асессор Василий Семёнович Голской; дворянские заседатели: подпоручик Пётр Иванович Востинский, поручик Михаил Григорьевич Ходнев; расправный судья — премьер-майор Яков Григорьевич Ходнев; исправник — поручик Иван Миронович Фрязинов; дворянские заседатели: подпоручик Алексей Степанович Торжнев, прапорщик Василий Филиппович Назаров, уездный казначей — секунд-майор Матвей Федотович Макшеев.
