переѣхавши отъ той харчевни двадцать верстъ, для ужины пристали къ харчевнѣ Пескамъ и, близъ оной поужинавши, отвалили въ 9 часовъ. Проѣхавши отъ нее 14, а отъ Санктъ-Петербурга всего 60 верстъ, 29-го числа въ 1-мъ часу по полуночи, въ четвертокъ пріѣхалъ въ городъ Шлюшенбургъ.
Въ ономъ городѣ городничій Өедоръ Гавриловичь Панфиловъ; при каналѣ артиллерійскій маіоръ Иванъ Матвѣевичь Муравьевъ и капитанъ Христофоръ Яковлевичь Германъ: у нихъ нѣтъ привычки помогать противъ имъ даннаго предписанія проѣзжающимъ, а еще менѣе прочитывать инструкцію ихъ должностей, и для того самая достовѣрная сдѣлана у нихъ привычка отвѣчать молчаніемъ на справедливыя просьбы просящихъ проѣзжающихъ, а потомъ при нихъ же пойдти въ гости къ тѣмъ, на которыхъ просятъ, дабы не только оставить безъ удовольствія, но даже досадить и обидѣть; и за симъ-то благорасположеніемъ не много имъ время остается думать о починкѣ и о порядкѣ канала. Здѣсь я, отслушавъ утреню, литургію и молебенъ въ соборѣ и отобѣдавши въ квартерѣ, за наймомъ почтовой лодки пробылъ до двѣнадцатаго часу.
переехавши от той харчевни двадцать вёрст, для ужины пристали к харчевне Пескам и, близ оной поужинавши, отвалили в 9 часов. Проехавши от неё 14, а от Санкт-Петербурга всего 60 вёрст, 29-го числа в 1-м часу пополуночи, в четверток приехал в город Шлюшенбург.
В оном городе городничий Фёдор Гавриловичь Панфилов; при канале артиллерийский майор Иван Матвеевичь Муравьёв и капитан Христофор Яковлевичь Герман: у них нет привычки помогать против им данного предписания проезжающим, а ещё менее — прочитывать инструкцию их должностей, и для того самая достоверная сделана у них привычка отвечать молчанием на справедливые просьбы просящих проезжающих, а потом при них же пойти в гости к тем, на которых просят, дабы не только оставить без удовольствия, но даже досадить и обидеть; и за сим-то благорасположением не много им время остаётся думать о починке и о порядке канала. Здесь я, отслушав утреню, литургию и молебен в соборе и отобедавши в квартере, за наймом почтовой лодки пробыл до двенадцатого часу.
А29V въ 12-мъ часу на нанятой съ прочими сѣдоками не по указной по 521/2 коп., а вольною цѣною по 60 коп. съ человѣка, почтовой лодкѣ, поѣхалъ изъ Шлюшенбурга Ладожскимъ каналомъ.
Проѣхавши до первой станціи Назіи 22 версты, въ три часа по полудни для перемѣны лошади остановились и пробыли съ четверть часа. Въ слободѣ сей станціи на рѣчкѣ, пропущенной въ шлюзы чрезъ каналъ Назійской, есть казенныхъ четыре пильныхъ анбара, въ которыхъ пилятъ тесъ и брусья господина гофъмаклера Андрея Борисовича Фока.
Отъ оной станціи поѣхали въ четвертомъ часу; проѣхавши жь отъ оной станціи 22 версты, въ 11 часовъ пристали ко второй станціи Кобана для перемѣны лошадей, гдѣ, я напившись чаю и отужинавши, я и люди поѣхали въ 1-мъ часу по полуночи. Въ оной станціи деревянная церковь Николаю Чудотворцу.
А29V в 12-м часу на нанятой с прочими седоками не по указной по 521/2 коп., а вольною ценою по 60 коп. с человека, почтовой лодке, поехал из Шлюшенбурга Ладожским каналом.
Проехавши до первой станции Назии 22 версты, в три часа пополудни для перемены лошади остановились и пробыли с четверть часа. В слободе сей станции на речке, пропущенной в шлюзы чрез канал Назийский, есть казённых четыре пильных анбара, в которых пилят тёс и брусья господина гофмаклера Андрея Борисовича Фока.
От оной станции поехали в четвёртом часу; проехав же от оной станции 22 версты, в 11 часов пристали ко второй станции Кобана для перемены лошадей, где, я напившись чаю и отужинавши, я и люди поехали в 1-м часу пополуночи. В оной станции деревянная церковь Николаю Чудотворцу.
