И сколько хохоту, сколько удовольствія, какая искренняя радость сіяетъ на лицахъ побѣдителей!.. Дѣти, совершенные дѣти, — эти вольные, полуголодные и полуодѣтые добряки. Не знаютъ они той гнетущей тоски, которую — увы! цивилизадія несетъ всюду за собою… Опять ѣдемъ спокойно, ровно, но довольно скоро. Лѣсовъ сегодня не встрѣчалось вовсе; земля покрыта хорошей травой, изъ которой мѣстами торчатъ голые камни; заросла травой и дорога; впрочемъ, монголы вообще не любятъ держаться ея; — для нихъ дорога вездѣ, гдѣ есть подъ ногами земля; они не разбираютъ ни кустовъ, ни камней, ни ямокъ, — черезъ все несутся съ одинаковой небрежностью, и только въ несокрушимой китайской телѣгѣ на двухъ колесахъ, можно ѣздить подобнымъ образомъ.
Съ приближеніемъ къ станціи Хойтунъ или Куйтунъ, открылась великолѣпная широкая и гладкая долина между горами, покрытая зеленой травой и кустарникомъ караганы. На этой станціи монголами намъ былъ поданъ чай съ молокомъ, но вовсе не соленый, и я нашелъ его очень пріятнымъ напиткомъ; подали такъ-называемый „урюмъ“, — или жирныя пѣнки, собранныя съ кипяченаго молока и особое кислое питье „а́йрикъ“, — нѣчто въ родѣ кумыса, но гораздо кислѣе его; онъ хорошо утоляетъ жажду и никакого вреднаго дѣйствія, даже на непривычный желудокъ, не оказываетъ… Только все, подаваемое монголами, надо пить и ѣсть не при очень яркомъ освѣщеніи, и не всматриваясь, иначе, пожалуй, ничто въ горло не пойдетъ, — до такой степени все у нихъ грязно, — да при ихъ обстановкѣ иначе и быть не можетъ.
На каждой станціи мы платили по кирпичу чаю и по три серебрянныхъ рубля, съ каждаго пассажира, причемъ казаки не брались въ разсчетъ, итого по 15 рублей. Такая плата, какъ намъ объяснили въ Кяхтѣ, установлена обычаемъ и на предыдущихъ станціяхъ монголы были совершенно довольны ею; а здѣсь почему-то просили прибавки; но ихъ просьбы не уважили, потому что не было никакого основанія дать имъ больше, чѣмъ другимъ.
Въ четыре часа пополудни отправились дальше. Я поѣхалъ верхомъ. Лошадка моя была небольшого роста, какъ вообще монгольскія лошади, которыхъ англичане называютъ не иначе какъ пони, но быстрая и неудержимо рвавшаяся впередъ. Я сначала сдерживалъ ея пылъ, заставляя идти рысью, но потомъ мои руки устали тянуть поводья, и я далъ ей волю. Въ ту жъ минуту, буквально какъ пущенная съ тетивы стрѣла,
