Страшныя вѣсги о невероятной стуже привозили съ собой древніе Греки, возвращаясь домой изъ своихъ колоній по берегамъ Эвксинскаго Понта. Ихъ историки не знали, какъ описать, а ихъ поэты, равно и Римскіе, не находили довольно красокъ, чтобъ изобразить весь ужасъ «Скиѳской зимы», т. е. зимы въ степныхъ странахъ южнаго края нынешней Россіи.
Но въ теченіе слѣдующихъ столѣтій, эти степи все болѣе и болѣе утверждали за собой уже изстари принадлежавшую имъ славу запаснаго магазина для юго-западной Европы; по окраинѣ этихъ степей, гдѣ особенно благопріятствовало мѣстное положение, по великолѣпному горному склону, составляющему южный берегъ Крыма, постепенно распространялось винодѣліе; а въ новѣйшее время тамъ, между роскошнѣйшими садами, возникали одинъ за другимъ лѣтніе пріюты — великолепные дворцы, и въ образованной Европѣ живописцы пріобрѣтали славу изображеніемъ очаровательной природы восхваляемаго полуострова.
Извѣстія классической древности были теперь причислены къ баснямъ, какими обильно то поэтическое время. Нужна была вся тягость тѣхъ страданій, какія испытаны въ зимній походъ Крымской войны, чтобы вновь пробудить умы къ пониманію старинной Скиѳской зимы, которую предали было забвенію. Но въ теченіе длиннаго ряда среднихъ вѣковъ и новѣйшаго времени обитатели Европы лучше осмотрѣлись на земномъ шарѣ, измѣнили свой масштабъ, и выраженія: «Сибирская стужа, Сибирская погода, Сибирскій климатъ» пошли въ ходъ вероятно уже два столѣтія назадъ. Сначала въ нихъ было смысла не больше, чѣмъ во множестве другихъ сравненій, обязанныхъ своимъ происхожденіемъ болѣе или менее удачному вдохновенію доморощеннаго остроумія въ ежедневномъ разговоре. Между тѣмъ новѣйшіе результаты климатологическихъ свѣдѣній все болѣе и болѣе оправдываютъ мѣткость этихъ обыденныхъ выраженій. Мало того, что ни одна страна въ свѣтѣ не превосходитъ суровостью Сибирскую зиму: огромная страна эта заготовляетъ для маленькой Европы и особенно для Россіи годовой запасъ холода и сухости.
