уже было готово, полученное отъ Консула нашего изъ Гамбурга письмо поставило насъ въ необходимость съ крайнею непріятностію работу перегрузки начать снова. Г. ну Консулу препоручено было сообщить мнѣ совѣтъ, чтобы купленную въ Гамбургѣ солонину пересолить непремѣнно; ибо въ противномъ случаѣ можетъ оная скоро испортиться. Сіе такъ поздо полученное увѣдомленіе нашелъ я столь важнымъ, что не могъ оставить онаго безъ изполненія, не взирая даже и на то, что почти весь корабль надлежало для сего выгружать, потому что Гамбургскую солонину, по особенной ея добротѣ, погрузили мы на самый низъ, въ намѣреніи употреблять ее не прежде какъ чрезъ два года. При пересаливаніи открылось, что чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ надлежало бы бросить оную въ море, для того что нѣкоторыя бочки и тогда оказались уже изпорченными. Я велѣлъ осмотрѣть такъ же большую часть и С. Петербургской солонины, которая нашлась вообще лучше Гамбургской, выключая худыхъ бочекъ, замѣненныхъ мною новыми. Сія предосторожность была столь необходима, что безъ оной конечно лишились бы мы цѣлой половины сей провизіи.
Долговремянное пребываніе наше въ Копенгагенѣ было для меня крайне непріятно; ибо сверхъ потери времяни, которое почиталъ я драгоцѣннымъ, сопрягалось съ великими хлопотами, причинявшими мнѣ много досады; но сія скука услаждаема была пріятнымъ обхожденіемъ съ Г. мъ Бугге, Директоромъ Копенгагенской обсерваторіи и съ Коммандоромъ Датскаго флота Левенорномъ. Дружескій ихъ пріемъ и поучительное бесѣдованіе съ сими двумя
