и едва недоведшаго до кровопролитія, отъ котораго вѣрно не могъ бы онъ имѣть никакой выгоды?—Король увѣрялъ меня, что самъ собою не опасался онъ ни мало, чтобы поступилъ я съ нимъ худо; но что Французъ былъ тому виною, сказавъ, что я наложу на него непремѣнно оковы, естьли не привезетъ Островитянинъ на корабль свиньи своей, чему онъ и долженъ былъ вѣрить. Итакъ подозрѣніе мое на Француза оказалось основательнымъ. Одаривъ Короля и всю фамилію, просилъ я его не нарушать согласія, но обходиться съ нами дружественно, представляя, что я безъ вынужденія конечно не употреблю ни противъ кого насилія, а тѣмъ менѣе еще противъ самаго его, почитая своимъ пріятелемъ. Отдохнувъ и освѣжась сокомъ кокосовыхъ орѣховъ, вознамѣрились мы идти съ путеводителемъ Робертсомъ къ Мораю или кладбищу. Но прежде выхода нашего изъ Королевскаго дома показали намъ его внуку, которая, какъ и всѣ дѣти и внучата Королевской фамиліи, признается за Етуа или существо Божеское. Она содержится въ особенномъ домѣ, въ которой имѣютъ входъ только мать, бабка и ближайшіе родственники. Для всѣхъ прочихъ домъ сей Табу. Младшій братъ Короля держалъ маленькаго сего божка (дитя отъ 8 ми до 10 ти мѣсяцовъ) на рукахъ своихъ. Я спросилъ при семъ: какъ долго кормитъ здѣсь грудью мать дѣтей своихъ? мнѣ отвѣтствовали, что весьма рѣдкія исполняютъ здѣсь сію естественную обязанность. Когда родится дитя, то ближайшія родственницы стараются наперерывъ заступить мѣсто няньки; берутъ дитя отъ матери въ домъ
