Фурье очень удачно раздѣлилъ людей на solitones и omnitones; это—роды людей, изъ которыхъ каждый имѣетъ свою особенность, не переходящую въ другой родъ; солитонисты необходимы въ мірѣ, но они лишь приготовляютъ кормъ для омнитонистовъ, какъ работная пчела для матки, которая одна оплодотворяетъ. Les hommes d’action doivent être omnitones!».
Поэтому и бывшая библіотека князя, какъ живой памятникъ столь разнообразныхъ занятій, отличается необыкновеннымъ можно сказать разнообразіемъ. Естественныя науки, медицина, въ особенности психіатрія и гигіена, технологія, исторія, и преимущественно исторія музыкальнаго искусства, соціологія и филантропика, философія, богословіе и мистика, имѣютъ здѣсь болѣе или менѣе замѣчательныхъ, отчасти даже рѣдкихъ представителей, не говоря о множествѣ книгъ справочныхъ и систематически подобранныхъ брошюръ, которыя иногда такъ трудно достаются самому прилежному и добросовѣстному изыскателю. Довольно назвать такія книги, какъ Victor et victus Венславскаго, Cautio criminalis іезуита филантропа Спеэ, Perpetuum mobile Орффиреуса, прекрасно сбереженный экземпляръ чешской хроники Хагека 1541 г., Pisne di-
Фурье очень удачно разделил людей на solitones и omnitones; это — роды людей, из которых каждый имеет свою особенность, не переходящую в другой род; солитонисты необходимы в мире, но они лишь приготовляют корм для омнитонистов, как работная пчела для матки, которая одна оплодотворяет. Les hommes d’action doivent être omnitones!».
Поэтому и бывшая библиотека князя, как живой памятник столь разнообразных занятий, отличается необыкновенным можно сказать разнообразием. Естественные науки, медицина, в особенности психиатрия и гигиена, технология, история, и преимущественно история музыкального искусства, социология и филантропика, философия, богословие и мистика, имеют здесь более или менее замечательных, отчасти даже редких представителей, не говоря о множестве книг справочных и систематически подобранных брошюр, которые иногда так трудно достаются самому прилежному и добросовестному изыскателю. Довольно назвать такие книги, как Victor et victus Венславского, Cautio criminalis иезуита филантропа Спеэ, Perpetuum mobile Орффиреуса, прекрасно сбережённый экземпляр чешской хроники Хагека 1541 г., Pisne di-
