А разъ доблесть мыслима какъ предметъ ученія и воспитанія, то неужели люди будутъ заботиться объ успѣхахъ дѣтей во всемъ другомъ, за незнаніе чего не казнятъ, а тамъ, гдѣ дѣтямъ, не получившимъ хорошаго направленія, угрожаютъ казни, ссылки, конфискаціи имуществъ, разореніе семействъ, тамъ они не приложатъ всего старанія, чтобъ успѣхъ достигнутъ былъ какъ можно лучшій? Полагать надо, приложатъ. Начиная съ малыхъ лѣтъ и до послѣднихъ дней своей жизни люди тутъ учатся и получаютъ наставленія. Бакъ только дѣти начинаютъ понимать рѣчь, сейчасъ и няня, и мать, и педагогъ[1], и самъ отецъ изъ силъ выбиваются, чтобы ребенокъ совершенствовался, при каждомъ поступкѣ и словѣ научая и наставляя его, что то непреступно, а это преступно; это прекрасно, а то нехорошо; тутъ нѣтъ грѣха, а тамъ есть; такъ поступай, а этакъ не поступай. И хорошо, если ребенокъ слушается; въ противномъ случаѣ его, какъ кри-ворастущее дерево, "выпрямляютъ" угрозами и розгами. Затѣмъ, отдавая его въ училище, отецъ гораздо больше упрашиваетъ учителей заботиться о добропорядочности ученика, чѣмъ о грамотѣ я игрѣ ва киѳарѣ. И учителя, дѣйствительно, слѣдятъ за этимъ и кромѣ того, лишь только дѣти изучатъ азбуку и начнутъ понимать книгу такъ, какъ прежде устную рѣчь, сейчасъ сажаютъ ихъ за чтеніе и заучиваніе наизусть произведеній хорошихъ поэтовъ, полныхъ наставленій, разсказовъ, хвалебныхъ рѣчей и пѣсенъ о древнихъ доблестныхъ мужахъ, чтобы ученикъ почувствовалъ рвеніе подражать имъ и тоже стремился къ доблести. Также и киѳаристы[2]. Они слѣдятъ прежде всего за тѣмъ, чтобы молодежь вела себя благоразумно, и чтобы въ ея поступкахъ не было плутовства; а какъ научатъ ее играть на киѳарѣ, сейчасъ начинаютъ разучивать съ нею сочиненія, конечно, другихъ уже поэтовъ, именно лириковъ (перекладывая ихъ на ноты), заста
- ↑ Рабъ, приставлявшійся къ дѣтямъ для надзора за ними.
- ↑ Учителя, дававшіе дѣтямъ обще-музыкальное образованіе.
А раз доблесть мыслима как предмет учения и воспитания, то неужели люди будут заботиться об успехах детей во всём другом, за незнание чего не казнят, а там, где детям, не получившим хорошего направления, угрожают казни, ссылки, конфискации имуществ, разорение семейств, там они не приложат всего старания, чтоб успех достигнут был как можно лучший? Полагать надо, приложат. Начиная с малых лет и до последних дней своей жизни люди тут учатся и получают наставления. Бак только дети начинают понимать речь, сейчас и няня, и мать, и педагог[1], и сам отец из сил выбиваются, чтобы ребенок совершенствовался, при каждом поступке и слове научая и наставляя его, что то непреступно, а это преступно; это прекрасно, а то нехорошо; тут нет греха, а там есть; так поступай, а этак не поступай. И хорошо, если ребенок слушается; в противном случае его, как кри-ворастущее дерево, "выпрямляют" угрозами и розгами. Затем, отдавая его в училище, отец гораздо больше упрашивает учителей заботиться о добропорядочности ученика, чем о грамоте я игре ва кифаре. И учителя, действительно, следят за этим и кроме того, лишь только дети изучат азбуку и начнут понимать книгу так, как прежде устную речь, сейчас сажают их за чтение и заучивание наизусть произведений хороших поэтов, полных наставлений, рассказов, хвалебных речей и песен о древних доблестных мужах, чтобы ученик почувствовал рвение подражать им и тоже стремился к доблести. Также и кифаристы[2]. Они следят прежде всего за тем, чтобы молодежь вела себя благоразумно, и чтобы в её поступках не было плутовства; а как научат ее играть на кифаре, сейчас начинают разучивать с нею сочинения, конечно, других уже поэтов, именно лириков (перекладывая их на ноты), заста
