―――――――
Въ первой моей книгѣ я просилъ всѣхъ друзей международнаго языка высказать свое мнѣніе о предложенномъ мною языкѣ, указать мнѣ всѣ ошибки, которыя они нашли въ немъ, и всѣ улучшенія, которыя они могутъ, предложить, и помочь мнѣ такимъ образомъ дать языку самую лучшую форму, ибо окончательную форму я намѣревался дать международному языку не раньше чѣмъ въ концѣ 1888 года, обдумавъ и испробовавъ сначала всѣ мнѣнія и предложенія, которыя были бы мнѣ присланы до того времени. Во „Второй Книгѣ“ я сказалъ, что для того, чтобы сдѣлать языкъ свободнымъ отъ всѣхъ личныхъ ошибокъ, было бы желательно, чтобы какое нибудь ученое общество взяло въ свои руки судьбу языка и, выслушавши совѣты компетентныхъ лицъ, дало бы языку окончательную форму, которая была бы одинаково обязательна для меня, какъ и для всякаго другаго друга международнаго языка.
Теперь я съ величайшимъ удовольствіемъ могу сообщить всѣмъ друзьямъ международнаго языка, что мое желаніе не осталось тщетнымъ. Еще въ концѣ 1887 года, т. е. еще до полученія моей книжки,
―――――――
В первой моей книге я просил всех друзей международного языка высказать свое мнение о предложенном мною языке, указать мне все ошибки, которые они нашли в нем, и все улучшения, которые они могут, предложить, и помочь мне таким образом дать языку самую лучшую форму, ибо окончательную форму я намеревался дать международному языку не раньше чем в конце 1888 года, обдумав и испробовав сначала все мнения и предложения, которые были бы мне присланы до того времени. Во „Второй Книге“ я сказал, что для того, чтобы сделать язык свободным от всех личных ошибок, было бы желательно, чтобы какое нибудь ученое общество взяло в свои руки судьбу языка и, выслушавши советы компетентных лиц, дало бы языку окончательную форму, которая была бы одинаково обязательна для меня, как и для всякого другого друга международного языка.
Теперь я с величайшим удовольствием могу сообщить всем друзьям международного языка, что мое желание не осталось тщетным. Ещё в конце 1887 года, т. е. еще до получения моей книжки,