| 1085 | ИСКУШ | ЭНЦИКЛОПЕДИЯ | ИСКУШ | 1086 |
искушенія ко злу, бываютъ со стороны плоти, мира и діавола. Подъ именемъ плоти разумеется не одно тело, но весь духовно-телѣсный составъ, поврежденный грѣхомъ человѣка, и вся та нравственная порча, которая проникаетъ всю природу человѣка, все силы его тела и духа, которая переходитъ изъ рода въ родъ вслѣдствіе грѣхопаденія нашихъ прародителей и которая господствуетъ, какъ законъ, надъ всѣмъ человечествомъ. Подъ именемъ мира должно разумѣть тѣ предметы и вещи, которые своею красотою, приятностью и полезностью привлекаютъ къ себѣ сердца людей, вызывая въ нихъ слѣпое пристрастіе къ нимъ (1 Иоан. 2, 15), особенно тѣ люди, которые образомъ мысли и жизни противятся духу веры и ученію истины. Діаволъ, исконный врагъ человѣка, пользуется временемъ, обстоятельствами, свойствами характера, всѣмъ, что только можетъ способствовать ему погубить человѣка. «У супротивника нашего діавола, говоритъ Исаакъ Сириянинъ, древній обычай со вступающимъ въ подвигъ... хитро разнообразить борьбу, применяясь къ состоянію каждаго» (Творенія Исаака Сир., 392). Отцы церкви подробно изображаютъ послѣдовательное развитіе искушенія. В моментъ временнаго ослабленія вниманія человѣка къ своему душевному состоянію, является у него «помыслъ». Самъ по себѣ злой, помыслъ еще не есть искушеніе и не опасенъ, нужно только вытеснить его изъ сознанія тотчасъ по его появленіи. Но упущеніе такаго момента, зависящее отъ свободы человѣка, есть начало искушенія, которое представляетъ дѣйствительную опасность. Сознанный и неудалённый, помыслъ соединяется въ сознаніи человѣка съ соотвѣтствующими ему грѣховнымъ чувствованіемъ, что на языкѣ подвижниковъ называется — «мысленное услажденіе грѣхомъ». Отсюда начинается великая опасность: на чѣмъ остановилась мысль человѣка, къ тому влечетъ его грѣховная наклонность; грѣховное влеченіе переходитъ въ желаніе, а послѣднее по простой ассоциаціи представленій вызываетъ въ сознаніи представленіе средствъ къ осуществленію желаемаго и мало-помалу всецело завладеваетъ сознаніемъ. Такъ какъ искушеніе предполагаетъ наличность предмета искушенія и средствъ къ осуществленію грѣховныхъ влеченій, то теперь для свободы христіанина возникаетъ полное искушеніе дать или не дать инициативу къ осуществленію злаго желанія, решиться или не решиться на зло съ полнымъ сознаніемъ его. Пока человѣкъ еще не решился на зло, какъ на противленіе волѣ Божіей, онъ нравственно не палъ и можетъ съ помощью Божіей благодати и благочестивыхъ упражненій побѣдить искушеніе. «Веренъ Богъ, говоритъ апостолъ, Который не попуститъ вамъ быть искушаемыми сверхъ силъ» (1 Кор. 10, 13). Изгнанное изъ глубины сердца посредствомъ напряженія всѣхъ своихъ силъ въ религіозно-нравственной деятельности, искушеніе не удаляется совершенно отъ человѣка: лица, вещи, разные событія служатъ орудиями, посредствомъ которыхъ оно снова стремится воздействовать на человѣка. Христіанинъ, какъ благоразумный воинъ Христовъ, долженъ быть постоянно на стражѣ и пользоваться всеми пріемами «храненія духа ревности о жизни по волѣ Бога», вооружиться всѣю силою своего смиренія и молитвы, прибегать къ советамъ духовнаго руководителя и пріобщаться Христовыхъ таинъ. Только при такомъ преданіи себя на волю Божію онъ выйдетъ побѣдителемъ при всѣхъ искушенияхъ. При постоянномъ упражненіи христіанина въ благочестіи, рождается новая опасность — впасть, говоря языкомъ аскетовъ, «въ помыслъ прелѣсти», т. е. счесть себя сильнымъ носить немощи безсильныхъ (Рим. 15, 1), услаждаться тончайшимъ зломъ самомненія или духовной гордости, или наоборотъ — никогда не быть довольнымъ самимъ собой, постоянно «выдумывать» всё новые и новые подвиги, чтобы «завоѣвать себѣ небо». Послѣдняя опасность очень страшна: это стремленіе, соединяясь съ беспокойствомъ о прежнихъ грѣхахъ, будто они такъ тяжки, что невозможно ожидать прощенія ихъ, ослабляетъ веру въ прощеніе грѣховъ, что въ свою очередь легко доводитъ до богохульныхъ мыслей, до отчаянія. Такаго рода искушеніе привносится отвнѣ, предполагаетъ не человеческое, а діавольское происхожденіе, есть «навожденіе», попускаемое отъ Бога. Если его не удается побѣдить физическимъ трудомъ, благочестивыми упражнениями, молитвою и постомъ, то остается лишь со смиреніемъ терпѣть ихъ, пока Богу не угодно будетъ снять
