| 173 | АѲА | ЭНЦИКЛОПЕДІЯ. | АѲА | 174 |
до Божества, познается лишь чрезъ вѣру и разумъ при благочестіи.
Св. Аѳанасій первый изъ церковныхъ писателей удовлетворительно раскрылъ ученіе о Троичиости въ Богѣ. Все его ученіе проникнуто одною мыслію: Богъ Единъ и вмѣстѣ Троиченъ. Эти понятія не исключаютъ одно другое, а оба мыслятся совмѣстно другъ съ другомъ. Началомъ Божества служитъ Богъ Отецъ, но какъ Онъ вѣченъ, такъ и Сынъ и Св. Духъ совѣчны Ему, и равны, но такъ, что при этомъ не уничтожается единство и равенство Бога Самого въ Себѣ. Сынъ единосущенъ (ὁμοούσιος) Богу Отцу. Онъ есть полнота Божества, полнота и совокупность Отеческой сущности, Ея образъ и выраженіе, — что можно сказать объ Отцѣ, то должно сказать и о Сынѣ.
Но объясняя единосущіе Сына съ Отцемъ, св. Аѳанасій раскрываетъ, что это не противно понятію о троичности въ Богѣ. Сынъ единосущенъ, равенъ Отцу, какъ одинъ другому, Они — какъ два различныя Лица. Единство и ѵпостасное различіе въ Богѣ св. Аѳанасій указываетъ и въ самомъ значеніи слова ὁμοούσιος (единосущный), откуда видно, что Сынъ подобенъ, равенъ Отцу — ὅμοιος, а сравниваются и уподобляются только два различныя лица, а не два различныя качества въ одномъ лицѣ. Далѣе Сынъ происходитъ отъ сущности (οὐσία) Отца, а не является существомъ низшимъ. Сынъ равенъ Отцу во всемъ, только Сыну нельзя приложить отчества и нерожденности. Поэтому Сынъ имѣетъ Свое начало и происходитъ отъ Отца, и это составляетъ Его существенное ѵпостасное свойство, называемое „сыновствомъ“, какъ и „отчество“ есть отличительное свойство Бога Отца. Сынъ рождается, обособляется отъ Отца, — не во времени, а отъ вѣчности, но это не отдѣленіе, не отчужденіе. Въ Богѣ, Существѣ простомъ, не можетъ быть дѣленія. Это актъ духовный, внутренній. Для нагляднаго представленія это рожденіе св. Аѳанасій сравниваетъ съ происхожденіемъ свѣта отъ огня, или сіянія отъ свѣта, а также беретъ для аналогіи умъ и слово человѣка.
Бросая общій взглядъ на произведенія св. Аѳанасія и на результаты его полемической дѣятельности, мы видимъ, что онъ употребилъ, въ борьбѣ за самыя дорогія вѣрованія христіанина, дѣйствительно всѣ доступныя ему духовныя средства того времени, и не даромъ св. Кириллъ александрійскій говоритъ, что св. Аѳанасій «своими писаніями какъ бы цѣлительнымъ бальзамомъ оживлялъ всю вселенную», а Фотій видитъ въ его твореніяхъ источникъ вдохновенія даже для Григорія Богослова и Василія Великаго, пользовавшихся ими. И справедливость требуетъ сказать, что ореолъ Отца православія, которымъ было окружено имя св. Аѳанасія, не вытекалъ изъ чувства лести, а былъ лишь результатомъ удивленія и благоговѣнія къ высокой личности того, у котораго слово всегда воплощалось въ дѣло. Обладая несокрушимой вѣрой, Аѳанасій соединялъ съ нею великое практическое искусство — проникать въ дѣла самыя запутанныя и располагать ихъ въ порядкѣ. Замѣчательное хладнокровіе уживалось въ немъ рядомъ съ неодолимой энергіей, въ немъ удивительно сочеталась невинность голубя съ мудростію змія. Всегда снисходительный къ немощи человѣческой, св. Аѳанасій съ отеческою любовію прощалъ человѣку временныя заблужденія и не терпѣлъ лишь одного — фарисейства какъ въ вѣрѣ, такъ и въ жизни. Изъ нежеланія оскорбить кого-нибудь св. отецъ, въ полемикѣ съ еретиками, не называлъ иногда ихъ по имени, но въ то же время со всею силою нападалъ на тѣхъ, кто, будучи развращенъ въ глубинѣ сердца, пользовался церковію, какъ средствомъ для достиженія дурной цѣли. Св. Аѳанасій стоялъ въ церкви какъ могучій дубъ подъ солнцемъ, который далеко и глубоко простиралъ свои корни; онъ смотрѣлъ на себя какъ на члена церкви, принадлежавшаго къ ней во всю свою жизнь, и училъ, что Іисусъ Христосъ внутренне былъ соединенъ съ церковію точно такъ же, какъ и съ человѣческой природою. Единство Отца и Сына было для Аѳанасія, какъ и для ап. Іоанна, образомъ единенія и единства въ
