| 1249 | БѢЛ | ЭНЦИКЛОПЕДІЯ. | БѢЛ | 1250 |
архипастырямъ, прося у нихъ или «навершенія» прежнему поставленію, или новаго рукоположенія, и Даніилъ браиловскій будто бы дѣйствительно рукоположилъ его, даже назвалъ его епископомъ «Кубанскимъ и Хотинскія Раи». Въ разныхъ мѣстахъ, то въ Добруджѣ, то на Кубани, раскольники дѣйствительно принимали его въ качествѣ епископа и дозволяли ему ставить поповъ, доколѣ, заподозривъ въ обманѣ, не изгнали съ безчестіемъ. Такъ странствовалъ Анѳимъ съ мѣста на мѣсто нѣсколько лѣтъ, пока свою бурную, исполненную приключеній, жизнь не кончилъ трагически: раскольники бросили Анѳима въ Днѣстръ съ камнемъ на шеѣ.
Трехъ указанныхъ опытовъ было достаточно для того, чтобы внушить старообрядцамъ больше осторожности въ исканіи бѣгствующаго архіерейства, но не для того, чтобы охладить въ нихъ желаніе имѣть своего епископа. Исканія послѣдняго особенно усилились въ царствованіе Екатерины II, когда въ гражданскомъ, общественномъ и религіозномъ положеніи старообрядцевъ послѣдовала значительная перемѣна къ лучшему. Такъ, въ 1765 году въ Москвѣ происходило совѣщаніе поповцевъ вкупѣ съ безпоповцами о томъ, нельзя ли, нужды ради, на основаніи бывшаго въ древне-русской Церкви святоподобія — поставленія (въ 1147 г.) кіевскаго митрополита Климента Смолятича главою Климента папы римскаго, поставить епископа самимъ, именно рукою митр. Іоны, или другого изъ почивающихъ въ Москвѣ святителей. Затѣмъ, вскорѣ послѣ этого поповцы обращались съ просьбами о поставленіи епископа къ грузинскому архіепископу, крымскому митрополиту, а также приглашали поступить къ нимъ въ епископы нѣкоторыхъ изъ русскихъ архипастырей, въ томъ числѣ и святителя воронежскаго Тихона. Наконецъ, они ходатайствовали (въ концѣ XVIII в.) предъ гражданскою властью, чтобы быть у нихъ архіепископу, который былъ бы или принятъ на томъ же положеніи, на какомъ существовали дозволенные бѣглые попы, находился бы въ совершенной независимости отъ православной іерархіи, на правахъ, предоставленныхъ живущимъ въ Россіи духовнымъ лицамъ инославныхъ исповѣданій, и для внутренняго управленія старообрядческими дѣлами имѣлъ бы свою консисторію. И только когда все это кончилось ничѣмъ, осуществленіе мысли о епископѣ поповцами было оставлено на нѣкоторое время, особенно въ виду того, что тогда не чувствовалось нужды въ бѣглыхъ попахъ. Зато съ наступленіемъ «оскудѣнія» священства, старая мысль снова выплыла наружу и на этотъ разъ была осуществлена уже вполнѣ.
2. Въ началѣ 1832 года, памятнаго распространеніемъ на всѣ бѣглопоповщинскія общества воспретительнаго указа о бѣглыхъ попахъ, въ Москвѣ, на Рогожскомъ кладбищѣ, въ присутствіи значительнѣйшихъ представителей съ Вѣтки, Иргиза, Керженца, Стародубья, поволжскихъ и другихъ городовъ, при обсужденіи способовъ къ отстраненію угрожавшаго поповщинѣ «оскудѣнія священства», была предложена на разсмотрѣніе мысль о пріобрѣтеніи епископа. Мысль эта нашла себѣ жаркихъ защитниковъ, во главѣ коихъ находилась богатая фамилія Рахмановыхъ. Рѣшено было сообщить объ этомъ поповщинской общинѣ въ Петербургѣ, и особенно главѣ ея — богачу Сергѣю Громову, куда въ качествѣ депутатовъ и отправились Ѳедоръ Рахмановъ и Афѳоній Кочуевъ, молодой старообрядецъ съ Иргиза, начитанный и предпріимчивый. Громовъ, имѣвшій близкія связи со многими высшими сановниками, выслушавъ московскихъ посланныхъ, обратился за совѣтомъ къ шефу жандармовъ графу Бенкендорфу. Графъ объявилъ Громову, что если бы они завели свою самостоятельную іерархію, тогда, можетъ быть, власть снисходительнѣе отнесется къ ихъ попамъ. Громовъ принялъ къ сердцу совѣтъ лица, столь близкаго къ особѣ императора, и, скрывъ свою мысль отъ Рахманова, какъ человѣка болтливаго, секретно сталъ присматривать человѣка способного для труднаго дѣла — исканія архіерея. Такой человѣкъ представился,
