| 1203 | БУХ | БОГОСЛОВСКАЯ | БУХ | 1204 |
содержаніе Св. Писанія раскрываетъ одну и ту же стройную систему домостроительства нашего спасенія. Катехизически простая, вполнѣ православная мысль раскрыта ученымъ богословомъ въ оригинальномъ синтезѣ такимъ образомъ, что значеніе каждой книги Св. Писанія, какого угодно отдѣльнаго мѣста его, а съ другой стороны и любого человѣческаго дѣйствія въ исторіи и въ личной жизни опредѣляется съ поразительной ясностью. Поэтому богословіе Б. не слѣдуетъ изучать въ отдѣльности, какъ напр. истолковательное, догматическое, нравственное, обличительное. Оно едино, потому что это живое богословіе; отличительная его особенность не въ логическихъ схемахъ, совершенно согласныхъ съ общими построеніями православнаго богословія, а въ своеобразномъ душевномъ устроеніи автора, которое обнаруживается во всѣхъ его сужденіяхъ по богословскимъ вопросамъ. По этому самому такое богословіе наиболѣе понятно было въ живой рѣчи самого профессора; менѣе производитъ дѣйствія на читателя, отдѣленнаго отъ автора пространствомъ десятилѣтій, когда и наша литературная рѣчь значительно измѣнилась въ своихъ пріемахъ; а еще менѣе поддается переложенію, такъ какъ предъявляетъ къ интерпретатору чрезвычайныя требованія не только умственнаго, но и нравственнаго порядка. Такимъ образомъ, остается каждому читать и повторять чтеніе твореній Бухарева. Что же касается изложенія его системы, то, насколько это возможно, такое изложеніе сдѣлано въ превосходномъ трудѣ проф. П. В. Знаменскаго — Исторія Каз. Дух. Акад. (особ. I вып., стр. 124—136, II в.‚ 205—221), которымъ мы и пользуемся. Жизнь Б. была олицетвореніемъ его богословія. Маленькаго роста, очень худой, съ крупно развитымъ черепомъ, добрымъ и милымъ лицомъ и какимъ-то мечтательнымъ взглядомъ большихъ ясныхъ глазъ, Б. велъ аскетическую, благоговѣйную, молитвенную жизнь и пользовался искреннимъ почитаніемъ отъ всѣхъ, его знавшихъ. Онъ весь жилъ возвышенною, всеобъемлющею идеею Единороднаго Сына Божія, на Которомъ вся, во всей полнотѣ божественной, почила любовь Отца со всѣми силами Св. Духа и уже чрезъ Него только изливается на все существующее, храня и благоустрояя всяческая, Который есть источникъ живота для всего міра, Агнца, принявшаго въ Существо своего Я все человѣческое и все искупившаго и освятившаго кровію Своего заколенія. Все человѣческое, оттого, стало уже собственностью Единороднаго, каждое наше дѣйствіе должно уже совершаться во Христѣ и по образу Христа, какъ бы ни было оно иногда маловажно, должно совершаться какъ дѣло Божіе, богослуженіе, участіе въ Искупительной тайнѣ Единороднаго; дѣло дурное, или только совершенное не по Христѣ — это отдѣленіе отъ Него — единаго источника жизни и любви Божіей, отверженіе отъ этой любви и омертвеніе, и всѣ мы должны принимать это омертвеніе, кѣмъ бы оно ни было допущено, какъ свое собственное, потому что всѣ мы уды одного тѣла, слѣд. и жизнь и омертвеніе у насъ общія, страдать за всѣхъ по образу Христа, сраспинаться Христу и за себя и за другихъ одинаково. Во время своихъ лекцій или частныхъ наставленій Б. забывалъ и время, и свои силы, и говорилъ до изнеможенія, стараясь влить въ душу слушателя всю свою мысль и всю свою любовь къ Единородному. Когда онъ служилъ въ церкви (богослуженіе всегда затягивалось надолго), онъ былъ весь религіозное благоговѣніе, способенъ, кажется, при первыхъ же словахъ возглашенія имени Отца и Сына и Св. Духа погрузиться въ свои умилительныя и молитвенныя размышленія о тайнѣ Св. Троицы до тѣхъ поръ, пока со стороны не напомнятъ ему о продолженіи возгласа. На свое инспекторское служеніе въ академіи онъ тоже смотрѣлъ, какъ на богослуженіе. Сообразуясь, по своей религіозной системѣ, Единородному, онъ самъ смотрѣлъ на себя, какъ на члена одного со студентами тѣла, одной небольшой Христовой церкви, каждую
