| 959 | БОР | БОГОСЛОВСКАЯ | БОР | 960 |
заплакалъ и воззвалъ къ Богу: «Слава ти Господи, яко въ свѣтѣ семь сподобилъ мя еси зависти ради пріяти горькую си смерть, всепострадати» (въ сп. XII в. «престрадати») любве ради и словесе Твоего (въ сп. XII в. и — нѣтъ). Не всхотѣхъ бо взыскати княженія (слова этого въ сп. XII в. нѣтъ) себѣ самъ; ничто же о себѣ изволихъ, по апостолу: любы все терпитъ, всѣму вѣру емлетъ и не ищетъ своихъ си. И пакы: Боязни въ любви нѣтъ, съвершенная бо любы вънъ (вонъ) измещеть боязнь (1 Кор. 13, 7; 1 Іоан. 4, 18). Тѣмъ же, Владыка, душа моя въ руку Твоею выну, яко закона Твоего не забыхъ. «Яко Господу годѣ (угодна) бысть, тако буди» (по сп. XIV в.). Священникъ — «попинъ», бывшій при Борисѣ, и «отрокъ», служившій ему, были глубоко потрясены, видя «господина своего дряхла (скорбна) и печалью обліяна суща», и «умиленно» сказали ему: «Милый наю (нашъ), господине драгый, коликой благости исполненъ бысть, яко не въсхотѣ противитися брату своему любве ради Христовы, яко велики вои держа въ руку твоею». Тогда ворвались въ шатеръ убійцы, кинулись на св. Бориса, поразили его копьемъ, и онъ палъ на землю; любимый отрокъ его Георгій бросился было къ нему, думая своимъ тѣломъ прикрыть его — убійцы поразили и его и, желая снять съ него «золотую гривну», которая была подарена ему св. Борисомъ въ знакъ особаго расположенія къ нему и которую онъ носилъ на шеѣ, — отрубили ему голову, уже мертвому. Борисъ, между тѣмъ, смертельно раненый, былъ еще живъ, простилъ всѣмъ и молился за своихъ убійцъ. Злодѣи, завернувъ тѣло его въ шатеръ, въ которомъ онъ находился, повезли къ Кіеву, но Святополкъ, извѣщенный о совершенномъ злодѣяніи и о томъ, что страдалецъ еще дышетъ, послалъ на встрѣчу имъ двухъ варяговъ, которые и довершили убійство, на пути — «на бору», недалеко отъ Кіева. Это случилось въ 1015 г., 24 іюля. Тѣло убитаго было отнесено «тайно» (по Іакову чернор.) въ Вышгородъ, который, по Нестору, «отъ Кіева, града стольнаго» находился въ разстояніи «пятнадцати стадій»: здѣсь оно было положено — погребено «у церкви св. Василія». — Погубивъ Бориса, Святополкъ тотчасъ же отправилъ убійцъ и къ св. Глѣбу. Въ разсказѣ о мученической кончинѣ послѣдняго встрѣчаются нѣкоторыя противорѣчія между Іаковомъ чернор. и преп. Несторомъ, болѣе существенныя, чѣмъ въ другихъ мѣстахъ ихъ «чтенія» и «сказанія», хотя вообще принято думать, что преп. Несторъ въ своемъ разсказѣ пользовался Іаковомъ мнихомъ. По Нестору, св. Глѣбъ, узнавъ о братоубійственныхъ намѣреніяхъ Святополка, «восхотѣ отбѣжати въ полуночныя страны», пошелъ къ рѣкѣ (Днѣпру), нашелъ здѣсь «кораблецъ уготованъ», сѣлъ на него и «тако отбѣже отъ законопреступнаго брата»; но куда именно, въ какія «полунощныя страны» отбѣжалъ онъ и гдѣ, въ какомъ мѣстѣ нашли его убійцы, посланные Святополкомъ — неизвѣстно. По Іакову чернор. они встрѣтили его на рѣкѣ Смедыни, впадающей въ Днѣпръ, недалеко отъ Смоленска, плывшимъ въ «насадѣ» — въ княжеской лодкѣ, и здѣсь онъ былъ зарѣзанъ ножемъ своимъ же поваромъ, Торчиномъ по имени. Чѣмъ объясняется указанное противорѣчіе или, точнѣе — умолчаніе, недостатокъ фактическихъ подробностей у преп. Нестора, если онъ дѣйствительно имѣлъ предъ собою точное показаніе чернор. Іакова о мѣстѣ и обстоятельствахъ убіенія св. Глѣба, — остается не разъясненнымъ. Проф. Голубинскій полагаетъ, что «повѣсть» Іакова не была собственно настоящимъ житіемъ св. Бориса и Глѣба, составленнымъ по образцу греческихъ житій святыхъ, что преп. Несторъ взялъ на себя трудъ составить такое именно «житіе», пользуясь готовой уже повѣстію Іакова, и что «оно, такимъ образомъ, представляетъ собою первый у насъ опытъ настоящаго житія» (Ист. русск. церк. т. I, пол. 1, стр. 620). Но всетаки непонятно, для чего въ такомъ случаѣ понадобилось ему допускать противорѣчія Іакову, приводить однѣ подробности изъ него и измѣнять или умалчивать о другихъ, хотя бы и совер-
