| 873 | БОГ | ЭНЦИКЛОПЕДІЯ. | БОГ | 874 |
(Опред. VI всел. соб.). Такъ какъ «человѣческая воля соединилась съ божественною и всесильною волею (Слова) и сдѣлалась волею вочеловѣчившагося Бога» (Дамаскинъ, Точн. Изл. Прав. Вѣры, III, 17), т. е., стала неотдѣлима въ ипостаси Логоса отъ божественной Его воли, то послѣдняя не имѣла сама по себѣ особаго предмета хотѣнія, который не былъ бы вмѣстѣ съ тѣмъ и предметомъ желанія со стороны воли человѣческой, равно какъ и наоборотъ, а потому и хотящимъ по обѣимъ естественнымъ волямъ всегда былъ одинъ. При двухъ качественно различныхъ направленіяхъ воль («двѣ воли различались естественными силами», — Дамаскинъ, III, 18), количественно онѣ проявлялись, какъ одно желаніе (θελητόν) единаго хотящаго. Абсолютно всегдашнимъ согласіемъ (resp. совпаденіемъ) человѣческой воли съ божескою сама собою устраняется допустимость процесса выбора въ человѣческой волѣ Христа въ обычномъ смыслѣ этого слова. Человѣческая воля во Христѣ не была θέλημα γνωμικόν, не переставая отъ того быть однако волею разумною и свободною. Процессъ выбора есть слѣдствіе лишь невѣдѣнія (Дамаскинъ, II, 22) и извращенности человѣческой природы грѣхомъ (Дам. III, 14). Гдѣ нѣтъ грѣха, тамъ воля непосредственно устремляется къ добру, какъ сообразному съ естествомъ человѣка, — не по естественной, однако, необходимости, а вполнѣ свободно (нѣкоторую аналогію можетъ представлять жизнь христіанина на высшей ступени нравственнаго совершенства, когда добродѣтель является какъ бы второй природой). Отсюда вполнѣ понятно положеніе Дамаскина (повидимому противорѣчивое): «душа Господа хотѣла свободно; но хотѣла свободно того, чего должна была хотѣть по изволенію воли Его Божеской» (III, 18). Человѣческая воля во Христѣ подчинялась божеской Его волѣ не какъ внѣшней для нея силѣ, не потому, чтобы послѣдняя ставила себя для нея закономъ, которому она должна рабски слѣдовать, а потому напротивъ, что сама она ставила божескую волю своимъ закономъ, — подчинялась‚ говоря словами Дамаскина, не потому, что «однимъ мановеніемъ Слова движима была плоть» (resp. воля, III, 18), не пассивно, слѣдовательно, а потому, что не было въ ней «противорѣчія произвола» (ibid. гл. 14).
2) Въ неразрывной логической связи съ ученіемъ о двухъ естественныхъ воляхъ стоитъ признаніе и двухъ естеств. дѣйствованій во Христѣ (Опред. VI вс. соб.) при единствѣ (аналогично съ ученіемъ о двойствѣ воль) дѣйствующаго и самаго дѣйствія. «Не говоримъ, что во Христѣ дѣйствованія раздѣльны и естества дѣйствуютъ отдѣльно одно отъ другаго, но утверждаемъ, что каждое изъ нихъ совокупно съ другимъ, съ участіемъ другаго, производитъ то, что ему свойственно. Ибо І. Христосъ и человѣческія дѣла совершалъ, не какъ только человѣкъ, потому что былъ не просто человѣкъ, и божескія дѣла не какъ только Богъ, потому что былъ не просто Богъ, но вмѣстѣ Богъ и человѣкъ... По вочеловѣченіи Бога и человѣческое дѣйствованіе Его было божеское, т. е. обоженное, и не непричастное божескаго Его дѣйствованія, и божеское дѣйствованіе Его не непричастно человѣческаго Его дѣйствованія, но каждое совершалось съ участіемъ другаго» (Дамаскинъ, III, 19). Такое понятіе объ образѣ проявленія двухъ естественныхъ дѣйствованій и дается въ выраженіи θεανδρικὴ ἐνέργεια — богомужное дѣйствованіе. Объясняющей аналогіей можетъ служить образъ дѣйствія раскаленнаго меча, въ которомъ и желѣзо сохраняетъ естественную силу разсѣкать, и огонь — жечь, однако «ни жженіе не можетъ быть безъ разсѣченія, ни разсѣченіе безъ обожженія». «Такъ и во Христѣ дѣйствія божества и человѣчества различны, но въ богомужномъ дѣйствованіи неотдѣлимы одно отъ другаго» (III, 15).
3) Общеніе свойствъ (ἀντίδοσις τῷν ἰδιωμάτων — communicatio idiomatum) состоитъ въ томъ, что Христу, по причинѣ тожества ипостаси, какъ Богу, усвояются имена, свойства и дѣйствія, принадлежащія Ему по человѣчеству (ἰδιοποίησις), и наоборотъ — какъ человѣку, усвояются имена, свойства и
