| 73 | АСК | ЭНЦИКЛОПЕДІЯ. | АСК | 74 |
Направленіе это изъ современниковъ особенно развилъ въ своей философии В. Соловьевъ, обративъ вниманіе на чувство стыда. Слагаясь изъ я и не—я, изъ утвержденія человѣческаго достоинства и отрицанія того, что не гармонируетъ съ этимъ достоинствомъ человѣка и не соотвѣтствуетъ ему, чувство стыда естественно располагаетъ человѣка къ нравственной борьбѣ. Содержаніемъ ея должно быть, съ одной стороны, отрицаніе того, отъ чего человѣку бываетъ совѣстно, стыдно, отъ чего онъ краснѣетъ, а съ другой — утвержденіе въ томъ, что приноситъ ему душевную отраду, что онъ сознаетъ за нѣчто доброе. Такое указаніе на значеніе чувства стыда въ нравственной жизни въ философіи В. Соловьева — не новость. Въ смыслѣ мѣрила плачевнаго нравственнаго состоянія человѣка чувство стыда истолковывается уже на первыхъ страницахъ Библіи. У первыхъ людей — Адама и Евы до грѣхопаденія этого чувства не было. «Бѣста оба нага, Адамъ же и жена его, и не стыдястася» (Быт. II, 25). Явилось оно у нихъ послѣ грѣхопаденія, какъ показатель внутренняго нестроенія человѣка. Въ такомъ смыслѣ это чувство понимали и христіанскіе аскеты (напр. Антоній Великій), а до нихъ — нѣкоторые изъ языческихъ философовъ. У Платона оно (ἡ αἱσχύνη) заняло видное мѣсто въ философіи, не безъ вліянія коей остановился и построилъ на немъ всю аскету В. С. Соловьевъ. Какъ достояніе грѣховнаго естества человѣческаго, чувство стыда однако можетъ служить только исходнымъ и побуждающимъ началомъ аскетизма, но отнюдь не положеніемъ, охватывающимъ весь аскетизмъ. При одномъ чувствѣ стыда внѣ связи съ религіею аскетъ является въ высшей степени самозамкнутымъ. Вѣдь, одно чувство стыда только подсказываетъ ему борьбу противъ страстей для утвержденія человѣческаго достоинства. Но для чего это утвержденіе человѣческаго достоинства, къ чему оно ведетъ? Отвѣтъ можетъ быть только тотъ: для утвержденія человѣческаго достоинства. Но это — не отвѣтъ, а повтореніе одного и того же. Выйти изъ этого круга человѣкъ не можетъ, потому что чувство стыда говоритъ только о томъ, что я — одновременно чистъ и нечистъ, ношу въ себѣ должное и недолжное. Но мысли, что путемъ борьбы я явлюсь членомъ святого царства (града) Божія, оно не даетъ. Это есть дѣло религіознаго сознанія, религіи, — разумѣется христіанской откровенной, — гдѣ вопросъ о конечной цѣли аскетизма разрѣшается указаніемъ на царство Божіе. Самозамкнутость аскетизма, при одномъ чувствѣ стыда, ясно сознавали христіанскіе аскеты, почему, ссылаясь на значеніе чувства стыда въ нравственной жизни, они не построили на немъ всего подвижничества, но считали его именно только источникомъ и побудителемъ аскетизма. Созналъ эту самозамкнутость и самъ В. Соловьевъ, но только не исправилъ ея, а назвалъ аскетизмъ узкимъ родомъ жизни. Сказывается, наконецъ, независимый аскетизмъ въ самомъ, далеко не полномъ, опредѣленіи его. По этой философіи аскетизмъ опредѣляется, какъ только жизнь преимущественно на началахъ одного духа, соединенная съ отрицаніемъ страстей и того, что содѣйствуетъ зарожденію ихъ для утвержденія человѣческаго достоинства. Между тѣмъ христіанскій аскетизмъ есть ревность и сила пребывать въ дѣятельномъ, путемъ нестяжательности, постничества, дѣвства, общеніи съ Богомъ, по вѣрѣ въ Господа нашего Іисуса Христа, при помощи благодати Св. Духа, для усвоенія себѣ истинно-христіанской настроенности, какъ залога къ участію въ царствіи небесномъ.
Литература: Еп. Ѳеофанъ, «Путь ко спасенію. Краткій очеркъ аскетики». Москва. 1879. Еп. Петръ, «Указаніе пути ко спасенію». М. 1872. Ѳ. Гусевъ, «Изложеніе и критическій разборъ нравственнаго ученія Шопенгауера — основателя современнаго философскаго пессимизма». 163—187 стр. М. 1877. А. Гусевъ, «Нравственный идеалъ буддизма въ его отношеніи къ христіанству» 237—256 стр. Спб. 1874. «Къ вопросу о христіанскомъ аскетизмѣ» («Правосл. Обозр.», іюль — августъ, 1878). «Значеніе препод. Сергія Радонежскаго для русскаго народа и государства» («Богослов. Вѣстн.» ноябрь, 1892). Ив. Поповъ, «Естественный нравственный законъ». 279—299 стр. Сергіевъ По-
