| 63 | АСК | БОГОСЛОВСКАЯ | АСК | 64 |
стіанинъ-аскетъ относятся къ тому, что мыслится въ понятіи «похоти плоти» (concupiscentia carnis)? Христіанинъ вообще безспорно не всегда находится по отношенію къ похоти плоти въ положеніи борьбы: въ брачномъ состояніи онъ можетъ освобождаться отъ этой страсти путемъ простого погашенія ея чрезъ извѣстное удовлетвореніе. Борьба здѣсь очевидно превращается въ простое освобожденіе или замѣняется имъ. Но христіанинъ-аскетъ не можетъ безъ очерненія своего пути допускать погашенія похоти плоти чрезъ освобожденіе. Ему нужна борьба и борьба постоянная и, слѣдовательно, напряженная. Такой путь, конечно, есть путь постояннаго владычества человѣка надъ самимъ собою. Отсюда онъ называется царскимъ путемъ. Онъ не легокъ. Поэтому не безъ основанія сказано, что его можетъ вмѣстить только «могій». Кто же не можетъ, тому, по Апостолу, лучше жениться, нежели разжигаться. Ревностная постоянная борьба не бываетъ безъ самоотверженія, но сопровождается имъ. Правда, самоотверженіе свойственно и христіанину вообще; однако, принципъ аскетизма проводитъ оттѣнокъ въ самоотверженіи, какъ добродѣтели христіанской вообще и аскетической въ частности. Христіанинъ вообще, пребывая въ самоотверженіи и направляя его на страсти, все-таки въ нѣкоторой мѣрѣ можетъ сохранять за собою ту сторону жизни, какая ближе всего касается тѣла, напримѣръ, можетъ имѣть собственность. Самоотверженіе же христіанина-аскета является не только отверженіемъ страстей‚ но и всѣхъ, относящихся ближе всего къ тѣлу, за исключеніемъ пищи, условій настоящей земной жизни: онъ отказывается и отъ стремленія жить въ плотскихъ потомкахъ и отъ пользованія въ законной (дозволенной) мѣрѣ собственностью. Зависимость аскета отъ земли выражается только въ томъ, что тѣло его пребываетъ на землѣ, да весьма умѣренно онъ удовлетворяетъ самой необходимой потребности пищи, духъ же его витаетъ на небѣ. Удачно, поэтому, наименованіе аскетовъ «земными ангелами». Естественно съ точки зрѣнія общаго принципа аскетизма, какъ жизни на началахъ одного духа, объясняется, наконецъ‚ самый процессъ аскетизма съ его двумя сторонами: трудничествомъ и духовнымъ субботствованіемъ. Тѣло есть составная часть человѣка и объ удовлетвореніи себя оно заявляетъ скорѣе и ближе всего. Подвижникъ‚ построяющій жизнь на началахъ одного духа, понятно прежде всего долженъ считаться съ тѣломъ и до тѣхъ поръ, покуда въ значительной степени не обуздаетъ тѣла, онъ не можетъ сравнительно свободно предаваться совершенному умному молитвенному дѣланію. По образному выраженію аввы Исаіи (Доброт. I, 303, стр. М. 1895), сперва нужно взять Лію — образъ тѣлесныхъ трудовъ (трудничество), потомъ же берется Рахиль — образъ истиннаго созерцанія (духовное субботствованіе). Отрицательная сторона этого требованія сказывается на подвижникѣ тѣмъ, что во время трудничества онъ болѣе (но не исключительно) согрѣшаетъ похотью тѣла, а во время духовнаго субботствованія болѣе — пожеланіями духа. Сластолюбіе‚ напримѣръ, болѣе волнуетъ аскета-начинателя, гордыня же болѣе застигаетъ подвижника, достигшаго на своемъ пути извѣстной степени совершенства.
Трудничество есть совокупность подвиговъ. Въ частности въ понятіе трудничества входять — прежде всего воздержаніе, нестяжательность, дѣвство и удаленіе отъ лукавыхъ обычаевъ міра; затѣмъ памятованія съ ихъ группами: о Богѣ, какъ любви, красотѣ, творцѣ.., о человѣкѣ, какъ твореніи Божіемъ, и его скоротечной жизни, о мірѣ и діаволѣ съ его кознями; наконецъ — подчиненіе старцу-руководителю, какъ внѣшнему стражу и повѣрителю духовной жизни аскета. Этотъ третій видъ трудничества предназначенъ для отвращенія возможностей подвижника впадать въ самообольщеніе, отъ чего онъ не бываетъ свободнымъ при первыхъ двухъ видахъ трудничества, потому что тамъ онъ предоставляется больше самому себѣ. Духовное субботствованіе есть состояніе нравственной свободы съ ея безстрастіемъ, истиннымъ созерцаніемъ
