| 335 | БЕЗ | БОГОСЛОВСКАЯ | БЕЗ | 336 |
христіанину страшиться и бѣгать, но безъ страха смотрятъ на то, что другіе, ради ихъ, запечатлѣваются антихристовою печатью, видя въ этомъ дѣло даже богоугодное. Далѣе, существеннымъ признакомъ бѣгуна должно быть, по идеѣ странничества, его безпаспортность; бѣгунъ есть невѣдомый міру «рабъ Христовъ», мірское его имя и званіе должно быть никому неизвѣстно; по вторичномъ, «истинномъ» крещеніи онъ отрекается отъ него, какъ и отъ мѣста своей родины. Отсюда у бѣгуновъ есть паспорты особаго рода, въ которыхъ значится, что они, бѣгуны, «изъ града Вышняго, изъ стану Пустыннаго, изъ деревни Нечкина, а отпустилъ ихъ странствовать Великій Господинъ — Богъ, а прописанъ паспортъ въ полиціи Полной, имѣть разумъ духовный», или, по новѣйшей редакціи, «данъ паспортъ изъ града Бога Вышняго, изъ Сіонской полиціи, изъ Голгоѳскаго квартала, данъ на одинъ вѣкъ, а явленъ въ части святыхъ и въ книгу животну подъ номеромъ будущаго вѣка записанъ». Но жизнь показала, что съ такими паспортами не всегда уйдешь далеко и пространствуешь долго; и вотъ бѣгуны предъ уходомъ въ странство, нѣкоторые даже послѣ крещенія, стали запасаться дѣйствительными паспортами, выправляя ихъ, конечно, на свое дѣйствительное имя, хоть и всѣмъ извѣстное, но, по мнѣнію бѣгуна, ему, какъ принявшему при крещеніи другое имя, чужое. Наконецъ, не нужно добавлять, что въ системѣ бѣгунскаго ученія совсѣмъ не могъ имѣть мѣста и вопросъ о бракѣ, разрѣшенный здѣсь нѣкоторыми, однако же, въ положительномъ смыслѣ. Если къ сказанному мы прибавимъ, во-первыхъ, то, что «жиловые» бѣгуны, состоящіе членами общества подъ условіемъ обѣта странства, часто выполняютъ этотъ обѣтъ лишь предъ самою смертію и притомъ только тѣмъ что выходятъ въ «тайникъ» нерѣдко даже въ томъ же домѣ, гдѣ и дотолѣ жили, — и во-вторыхъ, что вышедшіе въ странство замѣняютъ послѣднее жизнью въ сокрытіи отъ «внѣшнихъ» по кельямъ, только время отъ времени переходя съ одного мѣста на другое, да и не всегда переходя пѣшкомъ, а большею частію быстро переѣзжая на пароходахъ и по желѣзнымъ дорогамъ, въ антихристовомъ царствѣ существующимъ‚ — то ясно увидимъ, какъ мало осталось въ бѣгунствѣ отъ того, что возвѣстила изначальная странническая доктрина.
Тѣмъ не менѣе въ отношеніи вреда для государства и общества, не говоря уже о церкви, бѣгунство не измѣнилось сравнительно съ тѣмъ, какимъ было сто и болѣе лѣтъ тому назадъ, да повидимому стало и еще вреднѣе. Бродяжничество, укрывательство, уклоненіе отъ государственныхъ повинностей, уходъ въ лѣса на вольную смерть, отчужденіе дѣтей отъ родителей, погребеніе умершихъ едва не на поверхности земли и притомъ вблизи жилищъ, не исключая даже дворовъ: вотъ болѣе вредныя дѣянія бѣгуновъ, вызываемыя ихъ отчужденіемъ отъ русскаго государства и общества. Кромѣ того бѣгунская лѣтопись переполнена самыми возмутительными и грязными фактами разврата, соединеннаго съ кровосмѣшеніемъ, грубыми изнасилованіями и звѣрскими истязаніями, хотя всѣ странники, по идеѣ, суть иноки и ихъ строгіе уставы особенно тяжело караютъ, очевидно — только на бумагѣ, за грѣхи противъ седьмой заповѣди. Въ народѣ держится еще молва о существованіи у бѣгуновъ такъ называемой «красной смерти», состоящей въ томъ, что бѣгуна, заболѣвшаго къ смерти, убиваютъ посредствомъ удушенія красною подушкою, съ которою убійца, въ красной рубахѣ, выходитъ изъ подполья; нѣкоторые изслѣдователи правдоподобность такой молвы выводятъ изъ того, что хотятъ видѣть въ «красной смерти» искупительную жертву, конечно — примѣнительно къ воззрѣнію бѣгуна, къ которой послѣдній прибѣгаетъ съ тою цѣлью, чтобы загладить свой пожизненный грѣхъ уклоненій отъ требованій своей вѣры; другіе видятъ въ «красной смерти» смерть радостную, вожделѣнную, происходящую невѣдомо отъ антихристова міра; но объясненія эти получатъ силу, ра-
