| 331 | БЕЗ | БОГОСЛОВСКАЯ | БЕЗ | 332 |
дутъ замаскированныя дверки — то за посудницей, помѣщенной противъ русской печки, то подъ «голбцомъ», т. е. подъ особой пристройкой для взлѣзанія на эту печь, то подъ кроватью, приставленной къ стѣнѣ; бываютъ приспособленія въ стойлахъ для домашняго скота, съ выходами на крышу, а у людей богатыхъ устраивается пружинное кресло, которое, если кто сядетъ на него, опускается внизъ, въ подполье, но можетъ и не опускаться, благодаря особому крючку; тайникъ одного дома соединяется съ тайникомъ другаго, третьяго, и такъ далѣе, а тайникъ послѣдняго дома выходитъ куда-нибудь въ садъ, перелѣсокъ, на большую дорогу. Каждая келья имѣетъ свое внутреннее устройство, свое хозяйство, свой домашній обиходъ. Кромѣ игумена или игуменьи здѣсь есть причетникъ или причетница, клирошане и клирошанки, послушники и послушницы, привратники и привратницы, иногда особый пекарь. Каждый день въ кельѣ совершается обычная дневная служба въ особой комнатѣ; на большіе праздники сходятся изъ всѣхъ келій на «соборныя» моленія; молятся отдѣльно мужчины и отдѣльно женщины. «Истиннымъ христіанамъ» пищу готовятъ по монастырскому уставу — молочное, рыбное и овощи, оглашаемымъ — холодное и только по субботамъ и праздникамъ горячую похлебку, остальные могутъ ѣсть и мясное. Жизнь въ кельѣ идетъ однообразно и скучно; посѣщаютъ келью только свои духовныя лица — духовникъ и креститель, для духовныхъ бесѣдъ; родные и знакомые допускаются въ женскую келью только на глазахъ «крестной»; выходъ изъ келій разрѣшается только съ провожатой; въ мужскихъ кельяхъ молодые парни достигаютъ иногда 18—20 лѣтняго возраста, ни разу не увидѣвши ни одной женщины. При такой закрытой жизни у насельниковъ келій естественно зарождается скука, желаніе другой обстановки и стремленіе посмотрѣть міръ, а это и есть побужденіе къ тому, чтобы побольше странствовать и почаще переѣзжать съ одного мѣста на другое. Дѣти появляются въ кельяхъ не раньше 5-лѣтняго возраста, воспитываются на сторонѣ въ подходящихъ семьяхъ. Характерною чертою бѣгунскаго келейнаго воспитанія служитъ то, чтобы съ малыхъ лѣтъ пріучить ребенка къ презрѣнію всего внѣшняго, мірскаго, и расположить его сердце къ любезной пустынѣ; это достигается соотвѣтственными ужасающими или умилительными разсказами, особенно изъ прологовъ; затѣмъ, дѣтей пріучаютъ къ неуклонному исполненію уставовъ и безусловному послушанію; такимъ образомъ дѣти по цѣлымъ ночамъ выстаиваютъ богослуженія, иногда по-долго постятся, за проступокъ берутъ въ руки лѣстовку и кладутъ указанное число поклоновъ. Дѣтей не бранятъ, но и ласки они не видятъ; сверстниковъ по возрасту не полагается и въ этомъ смыслѣ дитя остается одно, какъ скитникъ или скитница; вслѣдствіе этого у дѣтей развивается замкнутость. Кромѣ обученія славянскому чтенію и полууставному письму дѣтей знакомятъ съ порядками богослуженія, съ крюковымъ пѣніемъ, съ монастырскимъ уставомъ, а далѣе, болѣе способныхъ, съ исторіей общей и русской — до патріарха Никона, хотя и не полностію, а въ отрывкахъ. Высшею же наукою у бѣгуновъ служитъ такъ называемое «бесѣдословіе», т. е. искусство бесѣдовать и пропагандировать бѣгунское ученіе. Учитель «бесѣдословія» поставляется главою статейниковъ и живетъ гдѣ-то въ предѣлахъ Ярославля. Областные наставники посылаютъ къ нему на выучку ежегодно по одному мальчику и по одной дѣвочкѣ, изъ наиболѣе способныхъ. Учатъ годъ, или два, а послѣ того отправляютъ еще къ разнымъ «миссіонерамъ» для практики. Обученіе состоитъ въ томъ, что прежде всего читаются и запоминаются извѣстныя мѣста изъ Пролога; затѣмъ коротко останавливаются на чтеніи и изъясненіи Евангелія и гораздо дольше — Апокалипсиса, Ипполитова слова и слова Ефрема Сирина, причемъ изъясняютъ все, конечно, примѣнительно къ своему бѣгунскому положенію; наконецъ, ставятся вопросы, или возраженія противъ
