Прологъ XIV в. и печат. 1675; — это указываетъ вмѣстѣ съ тѣмъ и на древность перевода на славянскій яз. полнаго Метафрастовскаго житія св. Аверкія. — Память св. Аверкія въ восточной правосл. церкви 22 октября (въ нѣкоторыхъ древнихъ греко-славян. мѣсяцесловахъ память его полагается кромѣ того 20 окт. (въ мѣсяц. Остромирова Евангелія), 4 и 5 дек. и 26 февр.). На Западѣ св. Аверкій почти неизвѣстенъ, хотя значится въ Рим. Март, также подъ 22 окт. — Въ службѣ св. Аверкію канонъ твор. Іосифа.
АВЕРКІЕВА ЭПИТАФІЯ — Подъ этимъ названіемъ извѣстенъ древній документъ, имѣющій большое значеніе для опредѣленія ученія и жизни древней церкви и получившій важный интересъ, вслѣдствіе сдѣланнаго недавно открытія надписи, вполнѣ соотвѣтствующей житійной эпитафіи св. Аверкія. Надпись эта въ переводѣ съ греческаго гласитъ такъ (курсивомъ отмѣчены слова, сохранившіяся въ новооткрытыхъ фрагментахъ):
„Славнаго города гражданинъ, я сдѣлалъ это |
Объ этой надписи извѣстно было еще изъ древняго житія св. Аверкія. Но въ новѣйшее время посчастливилось сдѣлать открытія, которыя послужили къ подтвержденію ея подлинности. Въ 1861 г. извѣстный англійскій изслѣдователь востока Рамсей, производя научныя изысканія въ небольшомъ округѣ Фригіи, въ долинѣ Сандукли, нашелъ тамъ остатки трехъ древнихъ городовъ, — изъ которыхъ второй извѣстенъ въ исторіи монтанизма, — именно Брусъ, Отрусъ и Іераполь; и въ небольшой деревнѣ Келевдрѣ, на каменной колоннѣ передъ мечетью, онъ нашелъ греческую метрическую надпись, которая въ переводѣ гласитъ: „Гражданинъ славнаго города, я при жизни приготовилъ себѣ этотъ памятникъ, чтобы подъ нимъ благородно упокоилось мое тѣло. Имя мое Александръ, сынъ Антонія; я ученикъ чистаго Пастыря. Сверхъ моей гробницы не слѣдуетъ класть ничьей другой; иначе нужно заплатить 2,000 золотыхъ въ пользу римской казны, и 1,000 золотыхъ въ пользу моего благородная отечества, Іераполя. Написано въ 300 г., въ шестой мѣсяцъ, при моей жизни. Миръ проходящимъ и помнящимъ меня“. Такъ какъ 300 годъ эры, принятой въ Іераполѣ, соотвѣтствуетъ 216 г. христіанской эры, то здѣсь, очевидно, заключается текстъ, который, чрезъ сравненіе, давалъ возможность удостовѣрить подлинность и установить дату эпитафіи Аверкія, потому что эпитафія Александра, сына Антоніева, была въ своей метрической части грубымъ плагіатомъ эпитафіи Аверкія. Кромѣ того, это была, несомнѣнно,