| 1007 | АРИ | БОГОСЛОВСКАЯ | АРИ | 1008 |
воучительной системы. «Добродѣтель» по ея существу — «навыкъ», сохраняющій «средину» между двумя крайностями (средина эта, конечно, не всегда математическая), причемъ она, т. е., добродѣтель, всегда дѣло нравственной «свободы» субъекта, такъ какъ при иномъ представленіи дѣла невозможно было-бы говорить и о самой нравственности. Соотвѣтственно раздѣленію души на двѣ части, и добродѣтели подраздѣляются Аристотелемъ на два вида: «нравственныя» добродѣтели и «умственныя». Первыя — это: мужество, воздержаніе, щедрость, великолѣпіе, великодушіе, кротость, вѣжливость, правдивость, стыдливость, дружба и друг. Вторыя — это: наука (она, впрочемъ, не есть сама по себѣ добродѣтель), искусство (также не есть собственно добродѣтель), разумъ (не есть въ строгомъ смыслѣ добродѣтель), мудрость и благоразуміе. Изъ нравственныхъ добродѣтелей съ особенною любовью характеризуются Аристотелемъ послѣднія двѣ, т. е. справедливость и дружба, а изъ умственныхъ мудрость и благоразуміе. Нравственное міровоззрѣніе Аристотеля вполнѣ соотвѣтствовало общему направленію пониманія дѣла древне-греческимъ сознаніемъ. Въ виду этого ученые всѣхъ временъ усвояютъ данному моралисту титло «выразителя греческаго духа» въ разсматриваемой нами области. Это міровоззрѣніе сложилось подъ вліяніемъ, между прочимъ, и предшествовавшихъ Аристотелю философовъ-моралистовъ и именно — Сократа и особенно Платона. Объ отношеніи Аристотеля къ восточной философіи слѣдуетъ говорить съ большою осторожностію и осмотрительностью. Это — съ одной стороны. Съ другой, вліяніе этическихъ воззрѣній Аристотеля на послѣдовавшее за нимъ время отразилось въ нравственномъ ученіи — перипатетиковъ, стоиковъ, эпикурейцевъ, даже академиковъ, экклектика Цицерона..., арабовъ, евреевъ, находившихся подъ властію сарацинъ‚ — особенно средневѣковыхъ схоластиковъ и весьма многихъ мыслителей дальнѣйшаго времени до настоящаго включительно. — Сравниваемое съ христіанскимъ ученіемъ о нравственности, Аристотелевское является съ совершенно инымъ содержаніемъ и характеромъ. 1) По вопросу о нравственной свободѣ человѣка Аристотель, съ одной стороны, понималъ дѣло слишкомъ широко (онъ не зналъ о грѣхопаденіи и его слѣдствіяхъ для свободы, о благодати и ея значеніи; по его мнѣнію, человѣкъ раждается безъ всякой наклонности къ злу, съ состояніемъ совершеннаго безразличія въ отношеніи къ злу или добру), а съ другой, слишкомъ узко (въ полномъ смыслѣ свободнымъ, по его мнѣнію, являются только такъ называемые «свободно-рожденные» греки, слѣдовательно, не всѣ люди). 2) Этика Аристотеля, въ противоположность христіанской, безрелигіозна. 3) «Строгаго» разграниченія «духовной личной» сущности отъ «матеріи безличной» (дѣлаемаго въ христіанствѣ) у Аристотеля нѣтъ; ему въ данномъ случаѣ принадлежитъ лишь слабая попытка къ установленію подобнаго разграниченія. 4) «Тождество нравственнаго достоинства человѣческой природы» у всѣхъ людей (признаваемое въ христіанствѣ) Аристотелемъ отрицается. Наконецъ, 5) по вопросу о благахъ человѣческой жизни у Аристотеля видимъ слѣдующее: а) внутреннее настроеніе человѣка не имѣетъ значенія (въ христіанствѣ наоборотъ); б) разъ добродѣтель и порокъ — «навыки», самоисправленіе человѣка въ старости или вообще послѣ того, какъ навыкъ въ «злѣ» успѣлъ уже пустить въ немъ глубокіе корни, есть собственно дѣло немыслимое (въ христіанствѣ оно считается всегда возможнымъ); в) различіе между добромъ и зломъ — только «количественное»‚ «случайное» (въ христіанствѣ — «качественное», «существенное»); г) нормальная «средина» въ поступаніи человѣка опредѣляется собственно мнѣніемъ, приговоромъ греческаго народа (въ христіанствѣ имѣетъ мѣсто богооткровенный критерій); д) добродѣтель практикуется субъектомъ ради его личныхъ, эгоистическихъ цѣлей и расчетовъ (въ христіанствѣ совсѣмъ не то); е) Аристотель не знаетъ (христіанскихъ) добродѣтелей смиренія, терпѣнія, вѣры, надежды, самопожертвованія, истинной любви и проч.; ж)
