| 837 | АНТ | ЭНЦИКЛОПЕДІЯ. | АНТ | 838 |
ясняется съ одной стороны то, какимъ образомъ могло зародиться и укрѣпиться столь ложное ученіе въ расколѣ, какъ ученіе объ антихристѣ, а съ другой — и самая эта его ложность, такъ какъ окажется, что и почва для его возникновенія была ошибочная.
Сущность эсхатологическихъ чаяній, существовавшихъ на Руси, заключалась въ представленіи о восьмой тысячѣ лѣтъ отъ сотворенія міра, какъ такой, въ которую должна послѣдовать кончина міра, и въ представленіи о Москвѣ‚ какъ о послѣднемъ Римѣ. Представленіе о восьмой тысячѣ лѣтъ, о «восьмомъ вѣкѣ», сложилось, какъ извѣстно, послѣ 1492 года, когда прошелъ 7000-й годъ отъ сотворенія міра, къ которому, т. е. году, ранѣе этого пріурочивался день второго пришествія Христова. Въ концѣ XVI вѣка эту мысль, между прочимъ, провелъ защитникъ православія Стефанъ Зизаній въ толкованіи на 15 слово св. Кирилла іерусалимскаго объ антихристѣ; это толкованіе вошло въ такъ называемую Кириллову книгу, напечатанную въ Москвѣ въ 1644 году. Въ 1648 году въ Москвѣ былъ напечатанъ другой сборникъ подъ именемъ Книги о вѣрѣ: въ немъ также была повторена мысль о кончинѣ міра въ восьмой тысячѣ лѣтъ. Можно сказать, что книги эти записали ходячее русское мнѣніе, но вмѣстѣ съ тѣмъ онѣ способствовали и закрѣпленію его. Такимъ образомъ къ половинѣ XVII вѣка уже былъ рѣшенъ вопросъ о томъ, когда ожидать явленіе антихриста? Оставался другой вопросъ: гдѣ послѣдуетъ явленіе антихриста? Въ древнѣйшій періодъ христіанской исторіи пришествіе антихриста тѣсно связывали съ паденіемъ римской имперіи. Когда, въ V вѣкѣ, Римъ политически палъ, идею вѣчнаго Рима перенесли на Константинополь, а въ XV вѣкѣ, когда и Константинополь палъ, указали третій Римъ. Именно, стали думать, что подъ Римомъ нужно разумѣть не древній Римъ и не второй — Константинополь, а третій — Москву. Москва есть третій Римъ и послѣдній, четвертому не быть. Москва, такъ сказать, не допускаетъ открыться антихристу, она есть апостольское «удерживающее», такъ что съ паденіемъ Москвы послѣдуетъ кончина міра. Тутъ соединились два представленія о Москвѣ‚ — съ одной стороны, какъ о «самодержавномъ» государствѣ, съ другой какъ о единомъ въ цѣломъ мірѣ хранителѣ православія. Когда падетъ московское православіе — падетъ и «самодержство» Москвы; а не станетъ послѣдняго въ христіанскомъ мірѣ государства — настанетъ и свѣту конецъ. Первая мысль, именно мысль о томъ, что политическое могущество Москвы тѣсно связано съ ея православіемъ, складывалась и крѣпла постепенно, по мѣрѣ того, какъ складывалось и крѣпло убѣжденіе русскихъ, что другіе христіанскіе народы, потерявшіе политическую самостоятельность, отпали отъ православія и вновь падаютъ все глубже и глубже. Въ XV вѣкѣ исконная недовѣрчивость русскихъ къ грекамъ перешла въ полную религіозную подозрительность. «Трагедія достохвальная съ концомъ злымъ и жалостнымъ» — Флорентійскій соборъ покрылъ тѣнью свѣтъ греческаго православія въ глазахъ русскаго общества. Едва было получено извѣстіе объ уніи, русскіе открыто стали высказываться, что греки «къ своей погибели отъ истины свернулись и печать антихристову на челѣ и десницѣ пріяли». А между тѣмъ Константинополь скоро послѣ того палъ подъ напоромъ османовъ. Это политическое несчастіе русскіе тогда поставили въ прямую связь съ измѣной грековъ православію. «Непоколебимо стоялъ царствующій градъ доколѣ какъ солнце сіяло въ немъ благочестіе, а какъ покинулъ истину, да соединился съ латиной, такъ и впалъ въ руки поганыхъ». Такъ разсуждали русскіе, и имѣли поводъ, чтобы продолжать мысль. Случилось, что иго своихъ двухсотлѣтнихъ поганыхъ владыкъ русскіе тогда свергли. Опираясь на эти два факта, русскіе книжники построили особую теорію объ исключительномъ призваніи Москвы въ послѣднія времена. Современными внѣшними обстоятельствами русскаго государства теорія эта оцѣнивала прошед-
