между учеными изслѣдователями было много разногласія касательно того, какъ понимать эти Λόγια, свидѣтельству о составленіи которыхъ св. Матѳеемъ придавалось такъ много значенія въ вопросѣ о происхожденіи какъ его, такъ и вообще трехъ первыхъ, такъ называемыхъ синоптическихъ евангелій. Теперь новооткрытый памятникъ можетъ пролить значительный свѣтъ на этотъ вопросъ, если только дальнѣйшія изслѣдованія не подорвутъ исторической значимости самаго памятника.
Не входя въ дальнѣйшее разсмотрѣніе памятника, мы, съ своей стороны, можемъ только сказать, что если онъ производитъ такую лихорадочную нервность среди протестантско-критической школы на западѣ, старающейся найти въ немъ подтвержденіе своихъ излюбленныхъ тенденцій, то наша православно-богословская наука можетъ отнестись къ нему совершенно спокойно, въ полной увѣренности, что если этотъ памятникъ дѣйствительно имѣетъ историческую достовѣрность, то онъ не можетъ оказаться въ противорѣчіи ни съ самимъ четвероевангеліемъ, ни съ установившимся преданіемъ о происхожденіи каноническихъ евангелій. Насколько показываетъ краткое разсмотрѣніе его содержанія, этого противорѣчія не оказывается, такъ какъ и тѣ изреченія, которыя повидимому представляютъ собою нѣчто новое по сравненію съ евангельскими изреченіями, вполнѣ примиримы съ последними по своему духу и внутреннему смыслу. Поэтому не будетъ неблагоговѣйнымъ предположить, что въ новооткрытомъ памятникѣ мы имѣемъ запись изреченій бож. Учителя, сдѣланную однимъ изъ Его непосредственныхъ слушателей — или прямо подъ живымъ впечатлѣніемъ ихъ, или еще подъ свѣжимъ воспоминаніемъ о нихъ, — настолько однако еще свѣжимъ, что самое время изъ настоящаго не успѣло превратиться въ прошедшее, и въ представленій благочестиваго собирателя изреченій бож. Учитель представлялся все еще какъ бы говорящимъ, чѣмъ и можетъ объясняться настоящая форма глагола: „Іисусъ говоритъ“ (а не „говорилъ“ или „сказалъ“). Во всякомъ случаѣ такое представленіе имѣетъ за себя прямое свидѣтельство ев. Луки, который во вступленіи въ свое Евангеліе прямо говоритъ, что многіе уже раньше его „начали составлять повѣствованія о совершенно извѣстныхъ между нами событіяхъ“. Онъ говоритъ о „повѣствованіяхъ“, но это свидетельство одинаково примѣнимо и къ тѣмъ Λόγια, которыя представляли собою еще болѣе простой и непосредственный способъ записи, чѣмъ болѣе или менѣе связное повѣствованіе, и къ числу такихъ-то многихъ повѣствователей могъ принадлежать и неизвѣстный авторъ новооткрытаго памятника. Если такъ, то и отношеніе этого памятника къ каноническимъ Евангеліямъ опредѣляется само собою. Онъ можетъ представлять собою одинъ изъ этихъ многихъ сырыхъ матеріаловъ, которые ходили по рукамъ среди вѣрующихъ христіанъ или еще до появленія каноническихъ Евангелій, или даже послѣ появленія ихъ — тамъ, гдѣ они не успѣли еще получить широкаго распространенія, и изъ этихъ матеріаловъ въ наши каноническія Евангелія, вошло лишь то, что, очищенное всепросвѣщающимъ Духомъ Божіимъ отъ всякой человѣческой примѣси, записано боговдохновенными евангелистами какъ истинное, довлѣющее для нашего назиданія слово Господа нашего Іисуса Христа.
Resch, Agrapha, 1889 и Nestle, Novi Testamenti Graeci Supplementum, 1896. Наиболѣе обстоятельное изслѣдованіе этого рода издалъ Ropes, Die Sprüche Jesu, 1896.
См. также — J. G. Körner, De sermonibus Christi αγράφοις, Leipzig. 1776. Hofmann, Leben Jesu nach Apocryphen. 1851. Westcott, Introduction to the study of the Gospels, 1860. Schaff, History of the Christian Church, vol. I, 882.
АГРИКОЛА, Іоаннъ, — видный дѣятель временъ реформаціи, род. 20 апрѣля 1492, въ Эйслебенѣ, вслѣдствіе чего онъ часто называется Magister Isle-
нія, которыя каждый истолковывалъ, какъ могъ»).
