ста, говорилъ: „какъ агнецъ предъ стригущимъ его безгласенъ, такъ Онъ не отверзалъ устъ Своихъ (53, 7). Въ Новомъ завѣтѣ Спаситель называется „Агнцемъ Божіимъ“, потому что Онъ былъ жертвой, принесенной во искупленіе нашихъ грѣховъ (Іоан. 1, 29, 36; Откр. 5, 6 и др.). Пасхальный агнецъ, кровью котораго отмѣчались двери домовъ, гдѣ жили израильтяне въ Египтѣ, въ ночь совершенія десятой казни (Исх. 12, 7), и который избавилъ израильтянъ отъ меча ангела мстителя (13), былъ прообразомъ, этого бож. Агнца., который принесенъ былъ въ жертву въ послѣднюю ветхоз. пасху во искупленіе насъ отъ вѣчной смерти. Еванг. Іоаннъ прямо указываетъ въ пасх. обрядѣ закланія агнца у іудеевъ (Исх. 12, 46; Числ. 9, 12) прообразовательное пророчество объ одномъ изъ обстоятельствъ страданій Спасителя: „кость Его да не сокрушится“ (19 33, 36). Вообще ев. Іоаннъ, научившійся отъ Іоанна Крестителя видѣть въ І. Христѣ „Агнца, вземлющаго на себя грѣхъ міра“ 1, 29, 36), любилъ изображать своего бож. Учителя подъ этимъ символомъ. Такъ и въ Апокалипсисѣ онъ изображаетъ Его подъ видомъ Агнца, который закалается на небѣ (Откр. 5, 6), возсѣдаетъ на престолѣ (7, 17; 22, 1, 3), принимаетъ поклоненіе отъ 24 старцевъ (5, 8) и отъ всѣхъ избранныхъ (7, 9—10), которые со всѣми силами небесными поютъ „пѣснь Агнца“ (15, 3), прославляя великія и чудныя дѣла его. Этотъ символъ приняла и св. Церковь въ священнѣйшую часть своего богослуженія — литургію, хотя и въ видоизмѣненной формѣ.
АГНЕЦЪ литургическій. Подъ именемъ агнца на языкѣ литургики разумѣется четвероугольная частица, вынимаемая на проскомидіи изъ первой просфоры и впослѣдствіи претворяемая въ тѣло Христово. Историческія свидетельства объ агнцѣ и его приготовленіи не отличаются глубокою древностью. О немъ не упоминаетъ даже такой сравнительно поздній памятникъ, какъ Барбериновъ списокъ литургіи Василія В. и Іоанна Златоуста VIII—IX в. Болѣе раннее свидетельство Софронія Іерусалимскаго († 641 г.) не можетъ быть принято во вниманіе, такъ какъ подписываемое его именемъ толкованіе на литургію, въ которомъ оно встрѣчается, составлено не ранѣе XIII—XIV в. Отсутствіе древнихъ свидѣтельствъ объ агнцѣ объясняется тѣмъ, что проскомидія, на которой онъ приготовляется, — явленіе сравнительно позднее. Въ теченіе долгаго времени она замѣнялась простымъ выборомъ изъ приносимыхъ народомъ хлѣба и вина лучшихъ элементовъ. Выбранный хлѣбъ освящался въ томъ цѣломъ, нетронутомъ видѣ, въ которомъ приносился, и только предъ самымъ пріобщеніемъ раздроблялся на части. Такой практики держится между прочимъ литургія Барберинова списка. Свидетельства объ агнцѣ и его приготовленіи начинаютъ встрѣчаться съ IX—X в., хотя въ тоже время оказываются далеко не всеобщимъ явленіемъ. Такъ, по указанію одного изъ западныхъ писателей XI в. — Гардуина, іерусалимская церковь не знала при немъ употребленія копія и полагала на дискосъ нетронутое приношеніе. Справедливость отзыва подтверждается списками іерусалимской литургіи ап. Іакова X—XI в. Первое по времени упоминаніе объ агнцѣ принадлежитъ константинопольскому патріарху Герману († 740). Въ приписываемомъ ему толкованіи на литургію, по редакцій VIII—X в., это приготовленіе описывается слѣдующимъ образомъ. Священникъ, взявъ отъ діакона просфору и копіе и начертавъ на ней изображеніе креста, говоритъ: „яко овча на заколеніе ведеся, и яко агнецъ предъ стригущимъ его безгласенъ“. Сказавъ это, онъ полагаетъ просфору на св. дискосъ и, показывая на нее пальцемъ, произноситъ: „тако не отверзаетъ устъ своихъ“ и далѣе, кончая словами: „яко вземлется отъ земли животъ его“. Потомъ полагаетъ сверху изъятую изъ средины просфоры великую частицу и, начертывая на ней изображеніе креста, говоритъ: „жрется Агнецъ Божій, вземлющій грѣхи міра“. Большею сложностью отличается приготовленіе агнца по указанно литургіи І. Златоуста конца XI и начала XII в. Священ-
