даже господа и ихъ рабы, собирались вмѣстѣ на общую трапезу, причемъ совершали евхаристію, какъ братья среди братьевъ. Нѣкоторые прецеденты для такого учрежденія можно указать какъ среди евреевъ, такъ и грековъ, и римлянъ. Въ своемъ посланіи къ Траяну, Плиній относитъ «агапы» къ разряду собраній тайныхъ обществъ, хорошо извѣстныхъ римлянамъ временъ имперіи. Вѣроятнѣе, однако же, что собственно христіанскія агапы прямо возникли изъ простого и естественнаго воспоминанія о событіяхъ «той ночи, въ которую преданъ былъ Господь» (1 Кор. 11, 23). Впервые о ней упоминается въ посланій св. Іуды (12), и въ теченіе слѣдующихъ трехъ или четырехъ столѣтій о ней часто упоминается у отцовъ и учителей церкви. Тертулліанъ даетъ живое и трогательное описаніе ея въ своемъ „Апологетикѣ“, гл. 39. Первоначальный характеръ агапъ былъ строго религіозный: важнѣйшимъ моментомъ собранія было совершеніе евхаристіи. Въ то же самое время она была и общественнымъ символомъ равенства и единенія всѣхъ членовъ церкви. Тутъ всѣ давали другъ другу цѣлованіе мира; тутъ читались сообщенія отъ другихъ церквей, и составлялись отвѣты на нихъ, и проч. Но по мѣрѣ того, какъ церкви распространялись, общественныя различія между членами начали давать чувствовать себя болѣе, и агапы измѣнили свой характеръ; онѣ сдѣлались пиршествами богатыхъ. Въ Александріи „псалмы, пѣснопѣнія и пѣсни духовныя древнихъ временъ“ (Еф. 5, 19; Колос. 3, 16), были замѣнены исполненіями на лирѣ, арфѣ и флейтѣ, не смотря на протесты Климента александрійскаго (Paedag. 2, 4). Въ другихъ мѣстахъ богатые совсѣмъ стали уклоняться отъ этихъ собраній, и агапы превратились въ своего рода благотворительныя учрежденія (August. Contra Faustum. 20, 20). Затѣмъ въ сѣверной Италіи св. Амвросій совершенно закрылъ ихъ, потому что онѣ подавали поводъ къ разнымъ безпорядкамъ и напоминали собою языческія parentalia. Прекращенію агапъ содѣйствовали также и другія обстоятельства. Третій соборъ карѳагенскій (391 г.) постановилъ, чтобы къ евхаристіи приступали съ говѣніемъ, и поэтому отдѣлилъ совершеніе евхаристіи отъ агапы. Соборъ лаодикійскій, затѣмъ третій соборъ карѳагенскій и, наконецъ, соборъ трулльскій (692 г.) запретили совершать агапы въ храмахъ, и поэтому совершенно лишили ихъ церковно-религіознаго характера. Къ началу пятаго вѣка онѣ начали постепенно исчезать, и попытка, сдѣланная соборомъ гангрскимъ (ок. 380 г.), возвратить имъ прежнее значеніе, посредствомъ произнесенія анаѳемы на всѣхъ, относившихся къ нимъ съ презрѣніемъ и державшихся въ сторонѣ отъ нихъ, оказалась тщетной.
Объ агапахъ или вечеряхъ любви, см. Ульгорнъ, „Христіанская благотворительность въ Древней Церкви“, изд. А. П. Лопухина, Спб. 1900 г., стр. 170, а также: „Агапы или вечери любви у древнихъ христіанъ“. (Воскресное Чтеніе 1848 г., 112); „Христіанскія вечери любви“ Прилуцкій, Спб. 1865. „Вечери любви у древнихъ христіанъ“ В. Л—на (Православное Обозрѣніе 1870, № 6).
АГАПИТЪ — имя двухъ папъ. Агапитъ I (въ 535 году) извѣстенъ тѣмъ, что заложилъ священные сосуды римскихъ церквей, съ цѣлью достать денегъ на путешествіе въ Константинополь, повидимому, съ цѣлью отвратить войну, которою императоръ Юстиніанъ угрожалъ Теодогаду, королю остготовъ, но въ действительности имѣлъ въ виду обличить монофизитскую ересь, которой въ восточной церкви придерживались константинопольскій патріархъ Анѳимъ, императрица Ѳеодора и значительная часть византійскаго двора. Въ этомъ онъ имѣлъ полный успѣхъ. Анѳимъ былъ низложенъ, и на его мѣсто поставленъ былъ Менна. Но Агапитъ не надолго воспользовался этимъ своимъ торжествомъ: онъ умеръ во время своего посѣщенія Константинополя. Пять его писемъ у Mansi: Concil. VIII (См. Агапитъ св. папа). — Агапитъ II (съ апр. 946 по н. 955 г.) обязанъ былъ своимъ возвышеніемъ интригамъ Албериха, въ рукахъ котораго онъ оставался послушнымъ оруді-
