Страница:Православная богословская энциклопедия. Том 1.djvu/133

гражданскими и политическими правами независимо отъ вѣроисповѣданія“, должны бы быть обезпечены отъ всевозможныхъ мелкихъ и частыхъ стѣсненій также и для православныхъ подданныхъ Австріи. Въ дѣйствительности же прописанная на бумагѣ „свобода“ всего менѣе обезпечена для нихъ. Не говоря уже о времени безправнаго существованія православной церкви въ Австріи до изданія указа отъ 25 октября 1781 года, когда православные подвергались всевозможнымъ стѣсненіямъ и силою принуждались къ переходу или вступать прямо въ римско-католичество (фактическія подробности будутъ приведены въ соотвѣтствующихъ мѣстахъ), не говоря уже объ этомъ времени, даже съ момента изданія законовъ отъ 4 марта 1849 и 31 декабря 1851 гг., а также и 21 декабря 1867 года, послѣ введенія пресловутой конституціонной свободы, фактическое положеніе православной церкви осталось въ значительной зависимости отъ произвола римско-католическихъ властей, назойливой римско-католической пропаганды и другихъ неблагопріятныхъ вліяній мѣстной національной борьбы, поддерживаемой правительствомъ, во имя принципа „divide et impera“ (раздѣляй и господствуй), даже въ средѣ соплеменниковъ и единовѣрцевъ. Отсюда и проистекаютъ, напр., слѣдующія явленія въ современной жизни Австріи или точнѣе — въ ея отношеніяхъ въ частности къ мѣстной православной церкви. „Свобода“ перехода иновѣрцевъ въ православіе обставлена такими неимовѣрными затрудненіями, что, сравнительно съ этимъ, переходъ даже въ іудейство и мусульманство представляется на дѣлѣ болѣе легкимъ и осуществимымъ. Такъ, когда, напр., въ 1881 г. одна уніатская деревня Гнилички (въ Галичинѣ) проявила-было желаніе возсоединиться съ православной церковію, то польско-австрійское правительство съ помощію страшнаго террора не только подавило это движеніе, но и поспѣшило привлечь на скамью подсудимыхъ знаменитаго народнаго дѣятеля о. Іоанна Наумовича (въ то время еще уніатскаго священника), заподозрѣннаго въ прикосновенности къ этому дѣлу. Подъ вліяніемъ этого движенія возбужденъ былъ даже цѣлый галицко-русскій процессъ 1882 г., когда вмѣстѣ съ о. І. Наумовичемъ привлечены были къ суду польско-австрійскимъ правительствомъ и другіе галицко-русскіе патріоты по обвиненію ихъ якобы въ государственной измѣнѣ противъ Австріи въ пользу Россіи. Но, съ другой стороны, явленія такъ называемаго „душехватства“, напр, въ Галичинѣ и Буковинѣ, когда римско-католическая пропаганда улавливаетъ въ свои цѣпкія сѣти не только уніатовъ (въ Галичинѣ), но и православныхъ (въ Буковинѣ), остаются совсѣмъ безнаказанными. Примѣры здѣсь излишни, ибо они повторяются довольно часто — конечно — не вслѣдствіе слабости или нетвердости въ вѣрѣ самыхъ православныхъ, а вслѣдствіе явнаго покровительства римско-католической пропагандѣ со стороны центральнаго вѣнскаго правительства и мѣстныхъ римско-католическихъ властей. Такъ, напр., относительно православной Буковины одинъ мѣстный повременный органъ сравнительно недавно (въ 1898г.) писалъ между прочимъ слѣдующее: „Всѣми силами, всякими средствами и способами проникаютъ католическіе миссіонеры въ самыя отдаленныя захолустья Буковины, стараются прежде поносить, унижать св. православную вѣру въ глазахъ темнаго народа, говорятъ всевозможныя вещи противъ православныхъ священниковъ и служителей церкви, а послѣ противупоставляютъ свою вѣру, свой обрядъ, преимущества своего вѣроисповѣданія, говорятъ, что ихъ вѣра — вѣра панская, ибо она есть вѣра императора, пана-старосты и окружного судьи и пановъ—жандармовъ, а православіе — вѣра хлопская“ и т. п. Плоды этой пропагандной дѣятельности римско-католическихъ миссіонеровъ, при негласной, а иногда и очевидной поддержкѣ правительства, сопровождаются конечно „душехватствомъ“ православныхъ, которыхъ не имѣетъ полной свободы вырвать изъ духовнаго плѣна пропагандистовъ запуганная тер-