билъ Бога всѣмъ сердцемъ, и ближняго, какъ самого себя? Кто былъ столько же сострадателенъ и сердоболенъ? О какомъ инокѣ, услышавъ о добромъ его житіи, не молился онъ, чтобы сохраненъ былъ отъ уловленій дьявольскихъ, и теченіе свое совершилъ неукоризненно? Или, о какомъ услышавъ грѣшникѣ и нечестивцѣ, не начиналъ онъ со слезами умолять Бога, чтобы спасся онъ? Во все продолженіе своего подвига — „во вся лѣта черничества своего“ — не измѣнялъ онъ подвижническаго правила, и въ то же время не проходило у него дня безъ слезъ. Не дозволялъ онъ устамъ своимъ смѣха, ни даже улыбки; не умащалъ тѣла своего елеемъ, не мылъ водою лица своего или ногъ. Такъ подвизался онъ, ежедневно умирая произволеніемъ. И подлинно — необычайное чудо! При дивномъ своемъ воздержаніи, при великой неусыпности, при обильномъ изліяніи слезъ, возлежаніяхъ на голой землѣ и смиреніи тѣла, никогда не ослабѣвалъ онъ въ дѣятельности, не приходилъ въ изнеможеніе, не лѣнился, не унывалъ, а напротивъ того умъ его, питаемый силою благодати, подобно алчущему и жаждущему человѣку, не могъ насытиться сладостію подвига. Видъ у него былъ какъ цвѣтущая роза, и въ тѣлѣ его не было примѣтно, что перенесено имъ столько подвиговъ, но сложеніе его оставалось соразмѣрнымъ силѣ его, потому что благодать Божія укрѣпляла блаженнаго; почему и во время успенія его лице было свѣтло и давало намъ знать, что душа его (находилась) въ сопровожденіи ангельскомъ. Но и еще чудо: въ пятьдесятъ лѣтъ его подвига одна власяница, въ которую облекся онъ, постоянно служила ему, да еще и другіе сподобились носить ее, обветшавшую послѣ него.
Такъ описываетъ великаго подвижника св. Ефремъ Сиринъ, видѣвшій и знавшій его святую жизнь.
Въ продолженіи пятидесяти лѣтъ подвижничества, преп. Авраамій только два раза выходилъ изъ своего уединеннаго и убогаго затвора: въ первый разъ по просьбѣ и слезной мольбѣ епископа и клира Едессы, чтобы принять священническій санъ и пойти въ одно изъ поселеній той области (по Метафрасту поселеніе это было Тэнія, близь Ламѣсака, на берегу Мраморнаго моря) для просвѣщенія вѣрой Христовой язычниковъ, упорно противившихся всѣмъ усиліямъ обратить ихъ въ христіанство, что и было исполнено имъ съ великимъ успѣхомъ, хотя и послѣ усиленныхъ трудовъ и тяжелыхъ испытаній, — и во второй разъ выходилъ онъ, чтобы спасти отъ погибели племянницу его Марію. Послѣднее дѣло, совершенное имъ въ старости, по словамъ св. Ефрема Сирина, было „особенно дивно“ и исполнено „пользы и умиленія“. Дѣло было это такое.
Умеръ братъ преп. Авр., оставивъ послѣ себя дочь, безпріютную, круглую сироту, дѣвочку семи лѣтъ, Марію. Знакомые привели ее къ преподобному, и онъ взялъ къ себѣ на воспитаніе, помѣстилъ въ небольшой келліи, совнѣ пристроенной къ его „затвору“; ихъ раздѣляла стѣна, въ которой было прорублено окно, и чрезъ это окно Авр. сносился съ нею, руководилъ и обучалъ Псалтири и прочимъ Писаніямъ. Съ нимъ проводила она время въ бдѣніи и псалмопѣніи, и какъ онъ соблюдалъ воздержаніе, такъ соблюдала и она.
Возростая изъ года въ годъ, дѣвушка все болѣе и болѣе преуспѣвала въ добродѣтели и святости жизни, неся совмѣстное подвижничество съ своимъ блаженнымъ дядей, и такъ достигла двадцатилѣтняго возраста и была чиста и неповинна, „какъ прекрасная агница и голубица“. Но, по окончаніи двадцатаго года, лукавый и хитрый змій — духъ обольщенія, искавшій погубить ее, нашелъ для себя орудіе, вселившись въ одного молодого инока, часто приходившаго къ преп. Ав—ію: онъ соблазнилъ дѣвушку, лишилъ ее невинности и — бросилъ. Ужаснулась своего грѣха Марія и, не видя для себя никакой надежды загладить грѣхъ, бросилась на путь дальнѣйшей погибели. „Умерла я для Бога и для людей, съ плачемъ и стонами говорила она, нѣтъ мнѣ надежды, — гдѣ на-
