своим обязанностям. Оборачиваюсь лицом к пассажиру, осторожно вглядываюсь в его лицо, в его утомленные полузакрытые глаза и, указывая рукой на пышную зелень, вырисовывающуюся с левой руки, далеко от нашей степной дороги, говорю:
— Вон там английское кладбище. В земле зарыты генералы, офицеры и множество солдат… А еще дальше по той же линии будет французское кладбище. Видите, вон там вдали темнеет… вроде леса… Миллион человек похоронено.
У моего слушателя в углах рта чуть-чуть появляется усмешка. Улавливаю в его глазах хитрые блестки. Мне становится неловко. Умолкаю и незаметно поворачиваюсь обратно к лошадям.
В полдень, когда солнце висит среди неба и обжигает землю потоками знойных лучей, мы въезжаем в Байдарскую долину. Здесь гораздо интереснее. Уже чувствуется близость моря и прохладной тени от густо разросшейся зелени богатой и сочной долины. Здесь я уже не могу молчать и считаю долгам своим заинтересовать, развеселить моего угрюмого, молчаливого пассажира. И я говорю, говорю без конца. Рассказываю ему о том, как выглядит море с высоты Яйлы, какие бывают здесь восходы и как хорошо чувствуют себя господа, остающиеся ночевать в гостинице Осипова. Подробно излагаю перед ним, какие
