Плач Мильваны.
Mope шумящее, море суровое
Бьетъ неумолчное въ скалы Морвенскія,
Дѣва печальная и одинокая
Смотритъ со скалъ на ладьи темногрудыя —
Много въ нихъ витязей, нѣтъ только милаго!
Гдѣ-жъ ты, Рино́?
Витязи молча смотрѣли на дѣву,
Лица ихъ грусть и тоску выражали:
Палъ ихъ герой и, повергнутый въ полѣ,
Блѣдный, онъ быстро несется на тучахъ
Мимо Морвена, родного утеса.
Бѣдный Рино́!
Могъ-ли онъ пасть на равнинахъ пустынныхъ,
Мшистыхъ равнинахъ сѣдого Уллина?
Сынъ онъ былъ Финна, мой витязь прекрасный,
Кто могъ сравниться въ нимъ въ силѣ, отвагѣ?
Все-же лежитъ онъ теперь одиноко,
Мертвый Рино́!
Cтану-ли жить безъ него я на свѣтѣ,
Въ море смотрѣться со скалъ нашихъ сѣрыхъ,
Съ вѣтрами спорить и жалобнымъ стономъ
Плакать надъ быстрымъ родимымъ потокомъ?
Нѣтъ, но въ могилѣ сѣдого Уллина
Лягу съ Рино́!
Вѣтрамъ открыты ворота широкія,
Залы пировъ опустѣли безмолвныя,
Арфы повисли давно ужъ беззвучныя, —
Гости во вражіемъ полѣ осталися,
Стихли лѣса и потоки Морвенскіе,
Смолкъ и Рино́.
Гдѣ-же собаки и конь твой могучій,
Витязя щитъ, — его предковъ наслѣдье,
Мечъ, какъ небесное страшное пламя,
Пика, что солнечный лучъ на закатѣ,
Милаго шлемъ и кольчуга стальная?
Гдѣ самъ Рино́?
Спятъ на утесахъ спокойно олени —
Ихъ не спугнутъ ужъ охотника клики:
Въ тучѣ спускаясь туманною тѣнью,
Самъ онъ бѣжитъ отъ свѣтила дневного:
Свѣтомъ кровавымъ заря разгорится,
Блѣдный исчезнетъ Рино́!
Тот же текст в современной орфографии
Mope шумящее, море суровое
Бьет неумолчное в скалы Морвенские,
Дева печальная и одинокая
Смотрит со скал на ладьи темногрудые —
Много в них витязей, нет только милого!
Где ж ты, Рино́?
Витязи молча смотрели на деву,
Лица их грусть и тоску выражали:
Пал их герой и, повергнутый в поле,
Бледный, он быстро несется на тучах
Мимо Морвена, родного утеса.
Бедный Рино́!
Мог ли он пасть на равнинах пустынных,
Мшистых равнинах седого Уллина?
Сын он был Финна, мой витязь прекрасный,
Кто мог сравниться в ним в силе, отваге?
Всё-же лежит он теперь одиноко,
Мертвый Рино́!
Cтану ли жить без него я на свете,
В море смотреться со скал наших серых,
С ветрами спорить и жалобным стоном
Плакать над быстрым родимым потоком?
Нет, но в могиле седого Уллина
Лягу с Рино́!
Ветрам открыты ворота широкие,
Залы пиров опустели безмолвные,
Арфы повисли давно уж беззвучные, —
Гости во вражьем поле осталися,
Стихли леса и потоки Морвенские,
Смолк и Рино́.
Где-же собаки и конь твой могучий,
Витязя щит, — его предков наследье,
Меч, как небесное страшное пламя,
Пика, что солнечный луч на закате,
Милого шлем и кольчуга стальная?
Где сам Рино́?
Спят на утесах спокойно олени —
Их не спугнут уж охотника клики:
В туче спускаясь туманною тенью,
Сам он бежит от светила дневного:
Светом кровавым заря разгорится,
Бледный исчезнет Рино́!
|
