БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Наш взвод, то есть два орудия, стоит за версту с четвертью от немцев. Я — в числе прислуги при четвертом орудии. Живем мы в двух землянках. Наша земляника похожа на погреб. Свет проникает через стекло двери. Пахнет сыростью и сосновыми бревнами. Спим мы на нарах, покрытых соломой. Мы жжем керосин в жестяной лампочке без стекла. Лампочка коптит, и от этого лицо постоянно в саже. Темнота ужасная, кусают блохи.
Едим мы два раза в день. В двенадцать часов обед — борщ, каша и около полуфунта мяса. Мясо очень твердое, борщ до того наперчен, что я его есть не могу. Каша на постном масле или с салом, которое накрошено в нее кусочками. Зато природа!
Прогулки по селу, разбитому снарядами, река, замерзшая среди соснового бора. Снега. Особый аромат походной жизни. Свист пуль по ночам. Лужи крови, выступающие из-под снега при каждой оттепели.
Мы скрыты за бугром.
Солнечный день.
Впереди, сзади, сбоку — со всех сторон окопы, проволочные заграждения, волчьи ямы, землянки.
Снег на солнце блестит, как алюминий. Я выхожу из землянки, жмурюсь и иду по снегу, среди кустиков можжевельника, на бугорок.
С бугорка отлично видны наши и немецкие окопы.
Ничего не подозреваю — и вдруг с десяток немецких пуль со свистом пролетают над головой. Меня, вероятно, заметили и открыли стрельбу: подумали — наблюдатель.
Сперва я окаменел, а потом кубарем скатился с горки и попал в объятия взводного, который меня «взял в расход» за неосторожность и глупость.
Могли ранить.
Боевое мое крещение.
Ясный день, снег чуть тает. С блиндажей каплет. Далеко на синем небе над разбитым костелом — немецкий змейковый аэростат, похожий на сосиску. Слышен шум мотора — где-то летит аэроплан, и сухо щелкает шрапнель — стреляют по нему. На наблюдательном пункте поручик N. Он передает по телефону:
— Второй взвод, готовься к стрельбе!
._С_фронта_первой_мировой_войны._стр._28.jpg&oldid=5122770){kind=link}