мое присутствіе духа въ начальникѣ, въ то время какъ всѣхъ бьютъ вокругъ него, было истинно по характеру Рускаго, ожесточеннаго бѣдствіемъ отечества. Смотря на него, всѣ скрѣпились сердцемъ и разъѣхались по мѣстамъ, умирать.
Я отыскалъ зарядный ящикъ, привезъ его къ своей пушкѣ, и опять принялся за работу. Въ помощь мнѣ прислали съ однимъ Прапорщикомъ два батарейныя орудія, и мы стали смѣло огрызаться отъ усиленной непріятельской батареи.
Канонада возобновилась по всей линіи съ большимъ ожесточеніемъ. По нашей упорности, Французы, конечно, думали, что мы подкрѣпляемы были значительными силами, скрывавшимися за лѣсомъ, передъ которымъ стояли войски по обѣимъ сторонамъ дороги. Генералы ихъ, чтобъ лучше высмотрѣть насъ, выѣхали съ дороги впередъ, противъ лѣваго фланга. Я тотчасъ велѣлъ повернуть на нихъ пушку, при чемъ артиллеристы такъ удачно навели, что ядро ударило прямо въ кучу генераловъ и разсыпало ихъ; тогда нѣсколько нашихъ штабъ-офицеровъ подъѣхали къ пушкѣ и похвалили канонеровъ. Мнѣ пріятно было видѣть вредъ, наносимый непріятелю моими пушками: конечно, только въ одномъ этомъ случаѣ
