Старые воины замѣчаютъ, что страхъ тревожитъ сердце молодаго солдата только до вступленія въ сраженіе, когда еще вниманіе его на свободѣ занимается окружающими ужасами смерти, которые производятъ въ немъ непріятное впечатлѣніе; но когда онъ вступилъ въ битву, страхъ заглушается ожесточеніемъ. Солдатъ, жертвуя тогда собою, дѣлается самъ дѣйствующимъ лицемъ, и смерть перестаетъ пугать его; сердце заливается кровію, онъ презираетъ опасность, и дѣлается какъ будто безчувственнымъ. Тутъ человѣкъ выходитъ изъ сферы обыкновеннаго существа своего: физическій организмъ его раздражается, и всѣ способности души дѣлаются напряженными.—Я находился въ такомъ положеніи, когда началъ съ пушками выстроиваться на показанномъ мѣстѣ. Вдругъ засвистѣли мимо меня ядра: одно ударило въ коннаго артиллериста, а другое оторвало ноги у кононера съ зарядною сумою; онъ упалъ передо мною, и жалобно вскричалъ: «Ваше Благородіе! спасите!» При видѣ убитыхъ передъ этимъ я содрогался, но теперь былъ безжалостенъ, и велѣлъ только оттащить его въ сторону, чтобы не мѣшалъ стрѣлять намъ.
Двѣ пушки мои стали противъ трехъ
