ны. Впрочемъ, по дружескому настоянію, Фигнеръ мало по малу разсказалъ намъ, что разставшись со мною, онъ тотчасъ переодѣлся Русскимъ мужикомъ, и пошелъ въ Москву, тогда какъ пожаръ сталъ распространяться и Французы занялись грабежемъ. Потомъ, изъ числа оставшихся въ Москвѣ разнаго званія людей, онъ составлялъ для истребленія непріятелей вооруженныя партіи, дѣлалъ съ ними, среди пламени, въ улицахъ и въ домахъ, засады, нападалъ на грабителей по силамъ, и распоряжался такъ, что вездѣ Французы были убиваемы, особенно по ночамъ. Такъ Фигнеръ началъ истреблять непріятелей, съ шайкою удальцовъ, въ самомъ городѣ, среди ужасовъ пожара и грабежа. Французы видѣли въ развалинахъ пылающей Русской столицы методическую войну отважнаго и скрытнаго мстителя; тщетно они искали, даже имѣли его передъ глазами—и не могли найдти. Въ простой одеждѣ мужичка, онъ днемъ бродилъ между Французскими солдатами, чѣмъ могъ имъ прислуживалъ, между тѣмъ вслушивался въ ихъ разговоры, потомъ распоряжался съ своими удальцами для ночныхъ нападеній, и къ утру—по всѣмъ улицамъ являлись тѣла убитыхъ Французовъ. Наконецъ сказалъ онъ поглаживая бородку:
