наставления Мономаха (Вставайте съ восходомъ солнца и, воздавъ хвалу Богу, садитесь думать съ дружиною, или судить людей, или отправляйтесь въ походъ, или по своимъ земдямъ, или на охоту… На войну вышедъ, не лѣнитеся и пр. Объѣзжая земли, сами смотрите за отроками… Смотрите за всѣмъ нарядомъ въ дому своемъ…).
Страхъ божій въ сердцѣ и трудъ неустанный — вотъ основаніе всѣхъ добродѣтелей; гордость и лѣность, какъ отрицаніе того и другого, суть источники всѣхъ золъ и пороковъ.
Лѣтопись справедливо называетъ Мономаха «братолюбцемъ, нищелюбцемъ и добрымъ страдальцемъ (труженикомъ) за Русскую землю»: такимъ онъ представляется намъ и въ его сочиненіяхъ: идеалъ, имъ начертанный, прежде всего и полнѣе, чѣмъ въ комъ-либо, въ немъ же самомъ находилъ и свое воплощеніе.
Въ Приложеніяхъ мы помѣстили нѣсколько старинныхъ поученій и различные матеріалы для характеристики Мономаха.
Завѣщаніе Іакова представляетъ первоначальную, древнѣйшую, форму поученія дѣтямъ; апокрифическіе Завѣты Двѣнадцати Патріарховъ — ея дальнѣйшее развитіе. Сходство между повѣствованіемъ Мономаха о его «ловахъ» и Завѣтомъ Іуды едва ли можно считать совершенно случайнымъ.
Слово нѣкоего отца, поученія Ксенофонта и особенно Василія Великаго представляютъ интересъ — съ одной стороны, какъ источники для поученія Мономаха, а съ другой, какъ произведенія, въ которыхъ съ наибольшей полнотой выразился характеръ той византійско-христіанской морали, которую привнесли къ намъ первые проповѣдники христіанства и древнѣйшіе памятники письменности.
Жизнь создавала людей, подобныхъ Мономаху; но были Антоній и Ѳеодосій, вызывавшіе справедливое удивленіе необычайной силой воли и героизмомъ своихъ подвиговъ, направленныхъ къ спасенію души. Въ тѣ вѣка, когда правила христіанской нравственности для многихъ были еще новымъ словомъ, такія произведенія, какъ поученія и житія, являлись едва ли не единственными источниками, изъ которыхъ жаждущіе спасенія могли черпать идеи новой вѣры, правила возвышенной морали и увле-
наставления Мономаха («Вставайте с восходом солнца и, воздав хвалу богу, садитесь думать с дружиною, или судить людей, или отправляйтесь в поход, или по своим земдям, или на охоту… На войну вышед, не ленитеся и пр. Объезжая земли, сами смотрите за отроками… Смотрите за всем нарядом в дому своем…»)
Страх божий в сердце и труд неустанный — вот основание всех добродетелей; гордость и леность, как отрицание того и другого, суть источники всех зол и пороков.
Летопись справедливо называет Мономаха «братолюбцем, нищелюбцем и добрым страдальцем (тружеником) за русскую землю»; таким он представляется нам и в его сочинениях: идеал, им начертанный, прежде всего и полнее, чем в ком-либо, в нем же самом находил и свое воплощение.
В Приложениях мы поместили несколько старинных поучений и различные материалы для характеристики Мономаха.
Завещание Иакова представляет первоначальную, древнейшую, форму поучения детям; апокрифические Заветы Двенадцати Патриархов — ее дальнейшее развитие. Сходство между повествованием Мономаха о его «ловах» и Заветом Иуды едва ли можно считать совершенно случайным.
Слово некоего отца, поучения Ксенофонта и особенно Василия Великого представляют интерес — с одной стороны как источники для поучения Мономаха, а с другой как произведения, в которых с наибольшей полнотой выразился характер той византийско-христианской морали, которую привнесли к нам первые проповедники христианства и древнейшие памятники письменности.
Жизнь создавала людей, подобных Мономаху; но были Антоний и Феодосий, вызывавшие справедливое удивление необычайной силой воли и героизмом своих подвигов, направленных к спасению души. В те века, когда правила христианской нравственности для многих были еще новым словом, такие произведения, как поучения и жития, являлись едва ли не единственными источниками, из которых жаждущие спасения могли черпать идеи новой веры, правила возвышенной морали и увле-
