слѣдствiи легла въ основу уніи. Зачатки, пока неясные, этой аргументаціи видны въ рѣчи Оссолинскаго.
Въ самомъ дѣлѣ, все то, что неопредѣленно намѣчалось на сеймѣ 1553 г., является уже значительно созрѣвшимъ, оформившимся въ 1555 г. на сеймѣ въ Краковѣ. Въ проектѣ конституціи этого сейма снова повторено желание общаго сейма[1]. Особенно интересно жегнаніе (прощаніе) пословъ съ королемъ. Они съ горечью указываютъ на великое зло въ государствѣ - всестороннюю неурядицу. Непорядокъ является слѣдствіемъ нарушенія привилегій, которое грозитъ гибелью государству. Подобная опасность обща и Литвѣ и коронѣ. Чтобы помочь горю, король долженъ собрать общій сеймъ для славы предковъ, для славы имени Ягеллоновъ. Работы будущаго сейма жегнаніе предполагаетъ въ двухъ направленіяхъ: собравшийся corpus regni рѣшитъ всѣ вопросы относительно общей обороны, а также объ уничтоженіи той страшной неурядицы въ Коронѣ, которая такъ размножилась, что наконецъ становится опасной. На этомъ сеймѣ, который посламъ представляется въ розовомъ свѣтѣ, они покончатъ съ вопросомъ объ экзекуціи правъ[2].
Послы высказались на этотъ разъ вполнѣ откровенно. Король отвѣтилъ имъ тою же откровенностью: тотчасъ послѣ сейма онъ сложилъ повѣтовые сеймики, на которыхъ поручилъ посламъ своимъ жаловаться шляхтѣ на рѣзкость и требовательность депутатовъ, которыхъ она высылаетъ въ избу; король проситъ шляхту не посылать подобныхъ пословъ на сеймы, выбрать другихъ.
Такимъ образомъ король обратился къ народу. Но сеймики въ Новомъ мѣстѣ и въ Колѣ стали на сторону пословъ: шляхта, въ присутствіи пановъ рады, торжественно благодарила своихъ депутатовъ, одобрила ихъ дѣйствія, и снова выбрала ихъ въ избу, чтобы паны и король знали, какъ цѣнитъ шляхта своихъ избранниковъ[3]. Королевская политика потерпѣла полное пораженіе.
Цѣль посольской избы высказалась вполнѣ опредѣленно. Но добиваясь съ такимъ упорствомъ общаго сейма, шляхта встрѣчала еще въ это время полное равнодушие со стороны своего литовскаго собрата. Наоборотъ, въ постановленіяхъ послѣдняго нерѣдко можно встрѣтить статьи, прямо направленныя противъ притязательности поляковъ. Это объясняется тѣмъ, что въ началѣ 50-хъ годовъ мелкая литовская шляхта, на которую разсчитывала коронная, не была въ силѣ на сеймѣ; литовскіе же магнаты далеки были отъ братанья съ поляками. Между обоими народами, которые связала историческая судьба, всегда была искра недовѣрiя, хотя и всячески маскируемая дипломатами. Неудивительно поэтому, что въ глазахъ многихъ поляковъ видимый союзъ короля съ литовскимъ сеймомъ вызывалъ недружелюбное отношение къ самой Литвѣ. Съ этой стороны весьма любопытенъ политическiй памфлетъ, имѣющій близкую связь съ дѣятельностью посольской избы и, вѣроятно, вышедшiй изъ нея. Этотъ памфлетъ
