ИЗЪ ШИЛЛЕРА.
Свирѣпствуетъ въ несчастномъ Эпидаврѣ: Тамъ каждое дыханье ядовито; Женихъ невѣсту, мать сжигаетъ сына; Костры горятъ и превращаютъ въ день Полночный сумракъ; вопли и рыданья По воздуху разносятъ смертный ужасъ. Прогнѣваннымъ Юпитеръ смотритъ окомъ На бѣдный нашъ народъ. Вотще предъ нимъ Струится жертвенная кровь, вотще У алтаря, измучась, на колѣнахъ Взываетъ жрецъ,—онъ на моленье глухъ. И вотъ меня несчастная отчизна Ко дщери Кадма шлетъ: не упрошу ль Ее избавить насъ отъ смертной кары? Кормилица Бероя, говорятъ, Должно-быть, много значитъ у Семелы, Семела же у Зевса много значитъ; А вотъ и все.—Не поняла я словъ: «Семела много значитъ у Зевеса».
Семела (съ жаромъ и забывшись). Скажи, что завтра кончится зараза! Меня Зевсъ любитъ — нынче жъ стихнетъ моръ!
Юнона (неожиданно пораженная). Такъ правда, что стоустая молва Отъ Гемуса до Иды разглашаетъ? Тебя Зевсъ любитъ? Зевсъ привѣтствуетъ Тебя во всемъ величьи, какъ Юнону
