ГЕРМАНЪ и ДОРОТЕЯ. IX.
Взявшись за руки, обѣ женщины плакали молча. Добрый, умный пасторъ сперва отцовскую руку Взялъ поспѣшно и снялъ кольцо обручальное съ пальца (Только не вдругъ: оно на округломъ суставѣ держалось), Послѣ у матери снялъ кольцо и, дѣтей обручая, Такъ сказалъ: «Вторично да будутъ назначены кольца Эти союзъ закрѣпить, во всемъ походящій на старый. Юноша проникнутъ къ дѣвушкѣ страстью глубокой, Дѣвушка намъ говоритъ, что и юноша милъ ей не меньше. Такъ обручаю васъ здѣсь и въ грядущемъ благословляю». Кланяться тотчасъ сталъ сосѣдъ, всѣхъ благъ пожелавши; Но какъ только пасторъ кольцо золотое на палецъ Дѣвушки сталъ надѣвать, изумленъ, увидалъ онъ другое, То, которое Германъ еще у колодца замѣтилъ. И пасторъ обратился съ шуточно-дружеской рѣчью: «Какъ, вторично ты обручаешься? Только бы первый Твой женихъ къ алтарю не пришелъ съ возбраняющимъ словомъ». Но она отвѣчала: «О, пусть мнѣ дозволятъ минуту Воспоминаньямъ отдать: пхъ стоитъ добрый, который Далъ мнѣ, прощаясь, кольцо и самъ не вернулся въ отчизну. Все онъ предвидѣлъ, когда, желаньемъ свободы и жаждой Подвиговъ при новомъ порядкѣ онъ вызванъ невольно Былъ въ Парижъ, гдѣ его темница и смерть ожидали: «Другъ мой», сказалъ онъ, «прости. Я иду, потому что на свѣтѣ Всѣ, какъ кажется мнѣ, уничтожены прочныя связи: Основные законы сильнѣйшихъ державъ ниспровергли, Отъ старинныхъ владѣльцевъ отторнуто ихъ достоянье
