линахъ цезарскихъ палатъ»,—сознаніе неуютности и чуждости реальной классической почвы мечтательному, призрачному классицизму поэта. Послѣдняя піеса, всего важнѣе: чуть фантазія вступаетъ въ свои права «и воскресаютъ мертвецы», — поэтъ безпредѣльно любитъ и сочувствуетъ тому самому Риму, къ которому предъ лицомъ его безсмертныхъ развалинъ готовъ испытывать презрѣніе, близкое къ ненависти. Нельзя не узнать тутъ нашего русскаго классицизма,—мечтательнаго, заочнаго классицизма издали. Второй отдѣлъ посвященъ произведеніямъ классическаго и псевдоклассическаго художества, а третій содержитъ три баллады на античныя темы. За этимъ вступленіемъ идутъ уже собственно антологическія піесы. Въ четвертомъ отдѣлѣ сгруппированы стихотворенія, созданныя подъ вліяніемъ «Римскихъ элегій» Гёте. Изъ этихъ піесъ, писанныхъ въ самое различное время и подъ самыми разнообразными впечатлѣніями, сложился самъ собою небольшой романъ въ элегіяхъ,—тибулловская гирлянда изящныхъ настроеній. Въ пятый отдѣлъ включены прочія антологическія по содержанію и по элегическому размѣру піесы, обнаруживающія вліяніе нѣмецкаго классицизма, Гёте и Шиллера. Таковы же и стихотворенія шестого отдѣла, отличающіяся только формой: это кадансированныя строчки, которыя нѣмецкій псевдоклассицизмъ ввелъ въ поэтическій обиходъ, состязаясь съ Пиндаромъ, такъ какъ иногда, по слову Горація,
Рѣчь его вольная мчится въ размѣрахъ,
Чуждыхъ закона.
Седьмой отдѣлъ включаетъ въ себя стихотворенія, писанныя въ условныхъ формахъ французскаго псевдокласси-
