Лишь глубоко подь грудой пепла
Той вѣры теплились огни.
И вотъ, въ столицѣ жизни новой,
Гдѣ всѣхъ стремящихъ силъ просторъ,
Ты мнѣ предсталъ: и жрецъ суровый
И вѣчно юный тирсофоръ!
Какъ страненъ въ шумѣ нашихъ споровъ,
При нашей ярой слѣпотѣ,
Напѣвъ твоихъ побѣдныхъ хоровъ
Къ неумиравшей красотѣ!
И нашу сѣверную лиру
Сведя на эолійскій звонъ,
Ты возвращаешь мнѣ и міру
Родной и близкій небосклонъ!
1904.
Лишь глубоко подь грудой пепла
Той веры теплились огни.
И вот, в столице жизни новой,
Где всех стремящих сил простор,
Ты мне предстал: и жрец суровый
И вечно юный тирсофор!
Как странен в шуме наших споров,
При нашей ярой слепоте,
Напев твоих победных хоров
К неумиравшей красоте!
И нашу северную лиру
Сведя на эолийский звон,
Ты возвращаешь мне и миру
Родной и близкий небосклон!
1904.
