Когда впервые, въ годы блага,
Открылся мнѣ священный міръ,
И я со скалъ Архипелага
Заслышалъ зовъ истлѣвшихъ лиръ,
Когда опять во мнѣ возникла
Вся рать, мутившая Скамандръ,
И дерзкій вскормленникъ Перикла,
И завершитель Александръ,—
Въ душѣ зажглась какая вѣра!
Съ какимъ забвеніемъ я пилъ
И нектаръ сладостный Гомера,
И твой безумный хмель, Эсхилъ!
Какъ путникъ надъ разверстой бездной,
Надъ тайной двадцати вѣковъ,
Стремилъ я руки безполезно
Къ былымъ тѣнямъ, какъ въ область сновъ.
Но путь былъ дологъ, сердце слѣпло,
И зоркость грезъ мрачили дни,
Когда впервые, в годы блага,
Открылся мне священный мир,
И я со скал Архипелага
Заслышал зов истлевших лир,
Когда опять во мне возникла
Вся рать, мутившая Скамандр,
И дерзкий вскормленник Перикла,
И завершитель Александр,—
В душе зажглась какая вера!
С каким забвением я пил
И нектар сладостный Гомера,
И твой безумный хмель, Эсхил!
Как путник над разверстой бездной,
Над тайной двадцати веков,
Стремил я руки бесполезно
К былым теням, как в область снов.
Но путь был долог, сердце слепло,
И зоркость грез мрачили дни,
