Безумцы и поэты нашихъ дней
Въ согласномъ хорѣ смѣха и презрѣнья
Встрѣчаютъ голосъ и родныхъ тѣней.
Давно плѣнилъ мое воображенье
Угрюмый образъ изъ далекихъ лѣтъ,
Что одиночества былъ воплощенье.
Я вижу годы, какъ безумный бредъ,
Людей, принявшихъ снова видъ звѣриный,
Я слышу вой во славу ихъ побѣдъ.
(То съ гвельфами боролись гибеллины!)
И въ эти годы съ ними жилъ и онъ, —
На всей землѣ прообразъ нашъ единый.
Подобныхъ зналъ онъ лишь въ дали временъ,
А въ будущемъ ему виднѣлось то же,
Что̀ въ настоящемъ, — безобразный сонъ.
Мечтательный, на дѣвушку похожій,
Онъ пріучался къ зрѣлищу смертей,
Но складки на челѣ ложились строже.
Безумцы и поэты наших дней
В согласном хоре смеха и презренья
Встречают голос и родных теней.
Давно пленил мое воображенье
Угрюмый образ из далеких лет,
Что одиночества был воплощенье.
Я вижу годы, как безумный бред,
Людей, принявших снова вид звериный,
Я слышу вой во славу их побед.
(То с гвельфами боролись гибеллины!)
И в эти годы с ними жил и он, —
На всей земле прообраз наш единый.
Подобных знал он лишь в дали времен,
А в будущем ему виднелось то же,
Что в настоящем, — безобразный сон.
Мечтательный, на девушку похожий,
Он приучался к зрелищу смертей,
Но складки на челе ложились строже.
