О Боже, какъ искренно надо мной разсмѣялся онъ,
И я вспомнилъ, что былъ матерьялистомъ и позитивистомъ.
И онъ мнѣ отвѣтилъ: „О, устарѣлыя бредни!
Я не вѣрю въ духъ и не хожу къ обѣднѣ!
Кто мыслитъ, пусть честно служитъ наукѣ!
Наука голова, а искусство руки!“
— „Безумецъ! воскликнулъ я, знай что ты будешь вѣрить!
Будешь молиться и плакать предъ Знакомъ Креста,
Любить лишь то, гдѣ свѣтитъ живая мечта,
И все проклянешь, что̀ можно вѣсить и мѣрить!“
„Не думаю, возразилъ онъ, мнѣ ясна моя цѣль.
Я, навѣрно, не стану пѣть цвѣты, подобно Фету.
Я люблю точное знаніе, презираю свирѣль,
Огюстъ Контъ навсегда указалъ дорогу поэту!“
— „Но, другъ, промолвилъ я, такой ли теперь часъ?
Отъ условностей люди стремятся къ новому свѣту!
Тебѣ ли вновь повторять, что сказано тысячу разъ!
Пойми тайны души! стань кудесникомъ, магомъ…“
— „Ну, нѣтъ, онъ вскричалъ, я не хочу остаться за флагомъ!“
— „Что за выраженія! ахъ да! ты любишь спортъ…
Все подобное надо оставить! стыдись, будь же гордъ!“
— „Я — гордъ, — онъ воскликнулъ, — свое значенье я знаю.
Выступаю смѣло, не уступлю въ борьбѣ!
Куда-бъ ни пришелъ я, даже еслибъ къ тебѣ,
Приду по вѣнкамъ! — я ихъ во мглѣ различаю!“
И ему возразилъ я печально и строго:
„Путь далекъ отъ тебя ко мнѣ,
Много надеждъ погибнетъ угрюмой дорогой,
Изъ упованій уступишь ты, ахъ, много! много!
О, прошлое! О, юность! кто не молился веснѣ!“
О Боже, как искренно надо мной рассмеялся он,
И я вспомнил, что был матерьялистом и позитивистом.
И он мне ответил: «О, устарелые бредни!
Я не верю в дух и не хожу к обедне!
Кто мыслит, пусть честно служит науке!
Наука голова, а искусство руки!»
— «Безумец! воскликнул я, знай что ты будешь верить!
Будешь молиться и плакать пред Знаком Креста,
Любить лишь то, где светит живая мечта,
И все проклянешь, что можно весить и мерить!»
«Не думаю, возразил он, мне ясна моя цель.
Я, наверно, не стану петь цветы, подобно Фету.
Я люблю точное знание, презираю свирель,
Огюст Конт навсегда указал дорогу поэту!»
— «Но, друг, промолвил я, такой ли теперь час?
От условностей люди стремятся к новому свету!
Тебе ли вновь повторять, что сказано тысячу раз!
Пойми тайны души! стань кудесником, магом…»
— «Ну, нет, он вскричал, я не хочу остаться за флагом!»
— «Что за выражения! ах да! ты любишь спорт…
Все подобное надо оставить! стыдись, будь же горд!»
— «Я — горд, — он воскликнул, — свое значенье я знаю.
Выступаю смело, не уступлю в борьбе!
Куда б ни пришел я, даже если б к тебе,
Приду по венкам! — я их во мгле различаю!»
И ему возразил я печально и строго:
«Путь далек от тебя ко мне,
Много надежд погибнет угрюмой дорогой,
Из упований уступишь ты, ах, много! много!
О, прошлое! О, юность! кто не молился весне!»
