Я сегодня нашелъ свои старыя краски.
Какъ часто взглядъ на забытый предметъ
Возвращаетъ все обаянье ускользнувшихъ лѣтъ!
Я сегодня нашелъ мои дѣтскія краски…
И странный отрокъ незванно ко мнѣ вошелъ
И противъ меня увѣренно сѣлъ за столъ,
Досталъ, торопясь, тяжелую тетрадь…
Я ее не могъ не узнать:
То были мои забытыя, дѣтскія сказки!
Тогда я съ нимъ заговорилъ; онъ вздрогнулъ, посмотрѣлъ,
(Меня не видѣлъ онъ, — я былъ для него привидѣньемъ)
Но черезъ мигъ смущенья онъ собой овладѣлъ
И ждалъ, что̀ будетъ, съ простымъ удивленьемъ.
Я сказалъ: „Послушай! я тебя узнаю.
Ты — это я, я — это ты, лѣтъ черезъ десять…“
Онъ засмѣялся и прервалъ: „Я шутокъ не люблю!
Я знаю лишь то, что̀ можно измѣрить и взвѣсить.
Ты — обманъ слуха, не вѣрю въ дѣйствительность твою!“
Съ нѣкоторымъ гнѣвомъ, съ невольной печалью
Я возразилъ: „О, глупый! тебѣ пятнадцать лѣтъ.
Года черезъ три ты будешь бредить безвѣстной далью,
Любить непонятное, стремиться къ тому, чего нѣтъ.
Вселенная жива лишь духомъ единымъ и чистымъ,
Матерія призракъ, наше знаніе — сонъ…“
Я сегодня нашел свои старые краски.
Как часто взгляд на забытый предмет
Возвращает все обаянье ускользнувших лет!
Я сегодня нашел мои детские краски…
И странный отрок незванно ко мне вошел
И против меня уверенно сел за стол,
Достал, торопясь, тяжелую тетрадь…
Я ее не мог не узнать:
То были мои забытые, детские сказки!
Тогда я с ним заговорил; он вздрогнул, посмотрел,
(Меня не видел он, — я был для него привиденьем)
Но через миг смущенья он собой овладел
И ждал, что будет, с простым удивленьем.
Я сказал: «Послушай! я тебя узнаю.
Ты — это я, я — это ты, лет через десять…»
Он засмеялся и прервал: «Я шуток не люблю!
Я знаю лишь то, что можно измерить и взвесить.
Ты — обман слуха, не верю в действительность твою!»
С некоторым гневом, с невольной печалью
Я возразил: «О, глупый! тебе пятнадцать лет.
Года через три ты будешь бредить безвестной далью,
Любить непонятное, стремиться к тому, чего нет.
Вселенная жива лишь духом единым и чистым,
Материя призрак, наше знание — сон…»
