Склонились мы надъ маленькимъ крестомъ,
Гдѣ скрыто все, мнѣ вѣчно дорогое,
И гдѣ она оставлена въ покоѣ
Привѣтствіемъ и дерзостнымъ судомъ.
И долго я надъ юною могилой,
Обнявши крестъ, томился недвижимъ;
И ты, мой другъ, ты плакала надъ нимъ,
Надъ образомъ моей забытой милой.
Еще сильнѣй я полюбилъ тебя
За этотъ мигъ, за слезы, эти слезы!
Забыла ты ревнивыя угрозы,
Соперницу ласкала ты любя!
Я чувствовалъ, что съ сердцемъ отогрѣтымъ
Мы кладбище оставили вдвоемъ.
Горѣлъ закатъ оранжевымъ огнемъ,
Востокъ синѣлъ лилово-страннымъ свѣтомъ.
Мы снова шли, и шли какъ прежде мы
Къ великому, безбрежному сближенью,
Чужды опять лѣсовъ опустошенью,
Опять чужды дыханію зимы.
На станціи мы поѣздъ ожидали
И выбрали завѣтную скамью,
Гдѣ Лелѣ я проговорилъ „люблю“,
Гдѣ мнѣ „люблю“ послышалось изъ дали.
Склонились мы над маленьким крестом,
Где скрыто все, мне вечно дорогое,
И где она оставлена в покое
Приветствием и дерзостным судом.
И долго я над юною могилой,
Обнявши крест, томился недвижим;
И ты, мой друг, ты плакала над ним,
Над образом моей забытой милой.
Еще сильней я полюбил тебя
За этот миг, за слезы, эти слезы!
Забыла ты ревнивые угрозы,
Соперницу ласкала ты любя!
Я чувствовал, что с сердцем отогретым
Мы кладбище оставили вдвоем.
Горел закат оранжевым огнем,
Восток синел лилово-странным светом.
Мы снова шли, и шли как прежде мы
К великому, безбрежному сближенью,
Чужды опять лесов опустошенью,
Опять чужды дыханию зимы.
На станции мы поезд ожидали
И выбрали заветную скамью,
Где Леле я проговорил «люблю»,
Где мне «люблю» послышалось из дали.
