была издана раньше, — всѣ будутъ подвергнуты той или иной переработкѣ.
Къ нѣкоторымъ томамъ — это относится особенно къ сборникамъ стиховъ — я приложилъ не только „библіографическія примѣчанія“ (которыя, конечно, самому мнѣ составить было легче, чѣмъ кому-либо другому), но и небольшое собраніе „варіантовъ“, — стиховъ, которые при переизданіи отдѣльныхъ сборниковъ подвергались передѣлкамъ. Я прошу не видѣть въ этомъ излишняго авторскаго самолюбія, придающаго цѣну каждой написанной строчкѣ. Но теперь, въ годы, когда уже наступаетъ время критически отнестись къ своему прошлому, перечитывая, послѣ длиннаго промежутка времени, различныя редакціи одного и того же стихотворенія, я не всегда нахожу наиболѣе удачной послѣднюю. Правда, мнѣ удавалось исправлять явные промахи неопытной руки начинающаго стихотворца, но случалось также, незамѣтно для самого себя, уничтожать этимъ характерное одушевленіе юнаго поэта. Теперь эти разныя обработки одной и той же темы я отдаю на судъ читателей.
Впрочемъ, добавлю въ утѣшеніе г.г. библіографовъ, — если имъ когда-либо угодно будетъ обратить благосклонное вниманіе и на мои работы, — что для нихъ остается еще обширное поле дѣйствія. Приводимыя мною библіографическія замѣтки и варіанты — составляютъ ничтожную долю того, что, при желаніи, сможетъ выискать ихъ неустанное трудолюбіе въ первыхъ изданіяхъ моихъ книгъ и въ старыхъ журналахъ. Я вовсе не хочу лишать библіографовъ удовольствія открывать новые стихи Валерія Брюсова, потому что для истиннаго библіографа, конечно, все равно, хорошіе или плохіе стихи онъ „открываетъ“: важно лишь то, чтобы они были до него неизвѣстны. Эту послѣднюю шутку да простятъ мнѣ мои читатели, припомнивъ слова Шопенгауера, что „для шутки въ нашей сплошь двусмысленной жизни едва ли можетъ быть слишкомъ серьезна какая бы то ни была страница“.
- Мартъ, 1913.
была издана раньше, — все будут подвергнуты той или иной переработке.
К некоторым томам — это относится особенно к сборникам стихов — я приложил не только «библиографические примечания» (которые, конечно, самому мне составить было легче, чем кому-либо другому), но и небольшое собрание «вариантов», — стихов, которые при переиздании отдельных сборников подвергались переделкам. Я прошу не видеть в этом излишнего авторского самолюбия, придающего цену каждой написанной строчке. Но теперь, в годы, когда уже наступает время критически отнестись к своему прошлому, перечитывая, после длинного промежутка времени, различные редакции одного и того же стихотворения, я не всегда нахожу наиболее удачной последнюю. Правда, мне удавалось исправлять явные промахи неопытной руки начинающего стихотворца, но случалось также, незаметно для самого себя, уничтожать этим характерное одушевление юного поэта. Теперь эти разные обработки одной и той же темы я отдаю на суд читателей.
Впрочем, добавлю в утешение гг. библиографов, — если им когда-либо угодно будет обратить благосклонное внимание и на мои работы, — что для них остается еще обширное поле действия. Приводимые мною библиографические заметки и варианты — составляют ничтожную долю того, что, при желании, сможет выискать их неустанное трудолюбие в первых изданиях моих книг и в старых журналах. Я вовсе не хочу лишать библиографов удовольствия открывать новые стихи Валерия Брюсова, потому что для истинного библиографа, конечно, все равно, хорошие или плохие стихи он «открывает»: важно лишь то, чтобы они были до него неизвестны. Эту последнюю шутку да простят мне мои читатели, припомнив слова Шопенгауера, что «для шутки в нашей сплошь двусмысленной жизни едва ли может быть слишком серьезна какая бы то ни была страница».
- Март, 1913.
