Каждый писатель, независимо отъ размѣровъ его дарованія, представляетъ нѣкую замкнутую въ себѣ монаду, какъ бы особый міръ. Міровоззрѣніе автора, все равно — сознательное или безсознательное, кругъ его интересовъ, наконецъ, его языкъ, пріемы его письма, — все это выдѣляетъ его изъ числа всѣхъ другихъ. Чѣмъ значительнѣе дарованіе писателя, тѣмъ своеобразнѣе міръ, создаваемый его творчествомъ, но даже писатели, которые не могутъ имѣть притязанія на первыя мѣста въ исторіи литературы, остаются неповторимыми единицами. Читатель, знакомый съ даннымъ авторомъ, безъ труда угадываетъ его имя по одной страницѣ, такъ какъ она сразу вводитъ его въ особую вселенную, подчиняющуюся своимъ собственнымъ законамъ, изъ которыхъ нѣкоторые не повторяются болѣе нигдѣ.
Вотъ почему настоящее понятіе о данномъ авторѣ получается не изъ знакомства съ его отдѣльными произведеніями, даже не изъ его избранныхъ работъ, а именно изъ „Полнаго собранія сочиненій“. Иная вещь, слабая сама по себѣ, не удавшаяся автору, или представляющая простое подражаніе другому, — на своемъ мѣстѣ, въ Собраніи сочиненій, получаетъ смыслъ и значеніе. Недоговоренное на одной страницѣ досказывается на другой, новая мысль объясняетъ прежнюю, случайно данный образъ бросаетъ свѣтъ на созданный раньше, и т. д. Только изъ „Собранія сочи-
Каждый писатель, независимо от размеров его дарования, представляет некую замкнутую в себе монаду, как бы особый мир. Мировоззрение автора, все равно — сознательное или бессознательное, круг его интересов, наконец, его язык, приемы его письма, — все это выделяет его из числа всех других. Чем значительнее дарование писателя, тем своеобразнее мир, создаваемый его творчеством, но даже писатели, которые не могут иметь притязания на первые места в истории литературы, остаются неповторимыми единицами. Читатель, знакомый с данным автором, без труда угадывает его имя по одной странице, так как она сразу вводит его в особую вселенную, подчиняющуюся своим собственным законам, из которых некоторые не повторяются более нигде.
Вот почему настоящее понятие о данном авторе получается не из знакомства с его отдельными произведениями, даже не из его избранных работ, а именно из «Полного собрания сочинений». Иная вещь, слабая сама по себе, не удавшаяся автору, или представляющая простое подражание другому, — на своем месте, в Собрании сочинений, получает смысл и значение. Недоговоренное на одной странице досказывается на другой, новая мысль объясняет прежнюю, случайно данный образ бросает свет на созданный раньше, и т. д. Только из «Собрания сочи-
