„Твой замеръ взоръ, твой взоръ застылъ,
„Дышалось астрами и садомъ,
„Въ окно осенній воздухъ плылъ…
„Ты помнишь?“ Голубымъ каскадомъ
Луна струитъ холодный блескъ,
И мы скользимъ въ молчаньи рядомъ.
„А это утро! Тихій плескъ
„Рѣки на отмели песчаной,
„Кузнечиковъ безпечный трескъ,
„Съ полей восторгъ благоуханный!
„Подъ яркой, лѣтней синевой,
„До чреслъ разоблаченной, странной,
„Я прошепталъ тебѣ: я — твой!
„Ты помнишь?“ Синевой одѣта
Луна надъ далью снѣговой.
Мой голосъ умеръ безъ отвѣта.
Идемъ мы, двое, въ тишинѣ,
Подъ чарой голубого свѣта.
„А день весенній! Какъ во снѣ
„Сіялъ намъ праздникъ первой встрѣчи.
„Сказалось все — тебѣ и мнѣ,
„Безъ ласкъ, безъ клятвъ, безъ словъ, безъ рѣчи,
„И какъ вѣнчальные огни
„Затеплились на еляхъ свѣчи!
Твой замер взор, твой взор застыл,
Дышалось астрами и садом,
В окно осенний воздух плыл…
Ты помнишь?» Голубым каскадом
Луна струит холодный блеск,
И мы скользим в молчаньи рядом.
«А это утро! Тихий плеск
Реки на отмели песчаной,
Кузнечиков беспечный треск,
С полей восторг благоуханный!
Под яркой, летней синевой,
До чресл разоблаченной, странной,
Я прошептал тебе: я — твой!
Ты помнишь?» Синевой одета
Луна над далью снеговой.
Мой голос умер без ответа.
Идем мы, двое, в тишине,
Под чарой голубого света.
«А день весенний! Как во сне
Сиял нам праздник первой встречи.
Сказалось все — тебе и мне,
Без ласк, без клятв, без слов, без речи,
И как венчальные огни
Затеплились на елях свечи!
