Въ ночной полумглѣ, въ атмосферѣ
Пьянящихъ, томящихъ духовъ,
Смотрѣлъ я на синій альковъ,
Мечталъ о лѣсахъ криптомерій.
И вотъ — я лежу въ полуснѣ
На мху первобытнаго бора;
Съ мерцаньемъ прикрытаго взора
Подруга прильнула ко мнѣ.
Мы тѣшились оба охотой:
Гонялись за пестрымъ дроздомъ.
Потомъ, утомленно, вдвоемъ
Забылись недолгой дремотой.
Но чу! что за шелестъ ліанъ?
Опять вау-вау проказа?
Нѣтъ, нѣтъ! два блестящіе глаза…
Подруга! мой лукъ! мой колчанъ!
Встревоженный шопотъ: „Валерій!
Ты бредишь. Скажи, что съ тобой?
Мнѣ страшно!“ — Альковъ голубой
Смѣняетъ хвою криптомерій.
1895.
В ночной полумгле, в атмосфере
Пьянящих, томящих духов,
Смотрел я на синий альков,
Мечтал о лесах криптомерий.
И вот — я лежу в полусне
На мху первобытного бора;
С мерцаньем прикрытого взора
Подруга прильнула ко мне.
Мы тешились оба охотой:
Гонялись за пестрым дроздом.
Потом, утомленно, вдвоем
Забылись недолгой дремотой.
Но чу! что за шелест лиан?
Опять вау-вау проказа?
Нет, нет! два блестящие глаза…
Подруга! мой лук! мой колчан!
Встревоженный шепот: «Валерий!
Ты бредишь. Скажи, что с тобой?
Мне страшно!» — Альков голубой
Сменяет хвою криптомерий.
1895.
