О дружеской рукѣ, что начертала ихъ.
Я такъ тебя люблю, что и въ мечтахъ твоихъ
Я не желаю жить, коль принесетъ страданье
Тебѣ мысль обо мнѣ. О, да, скажу я вновь:
При видѣ строкъ моихъ — когда на вѣкъ угасну —
Ты друга имени не называй всечасно!
Пусть съ жизнію моей уйдетъ твоя любовь,
Не то нашъ мудрый свѣтъ зло смѣхомъ покараетъ
Тебя зато, что насъ и смерть не разлучаетъ.
И. Гриневская.
О, другъ мой, чтобы міръ не жаждалъ объясненія
За что ты любишь такъ, и мертваго, меня,
Меня ты позабудь, забудь безъ сожалѣнья,
Во мнѣ нѣтъ ничего, чтобъ могъ при свѣтѣ дня
Ты міру показать. Прибѣгнуть къ лжи прекрасной
Придется, другъ, тебѣ, чтобъ мнѣ хвалу воздать,
Что правда въ скупости воздать мнѣ не согласна.
Въ уборѣ чуждомъ мнѣ я не хочу предстать!
Чтобы любовь твоя, мой другъ, предъ свѣтомъ цѣлымъ
За всѣ хвалы твои неправой не слыла —
Пусть имя бѣдное мое угаснетъ съ тѣломъ,
Чтобы позора мгла меня не стерегла.
Я дѣлъ моихъ стыжусь! какъ я — ты ихъ осудишь.
Что низкое ты чтилъ — стыдиться вѣчно будешь.
И. Гриневская.
Во мнѣ ты видишь, другъ, то время года,
Когда рветъ вѣтеръ желтый листъ вѣтвей,
Когда уныло стонетъ непогода,
Гдѣ прежде пѣлъ такъ сладко соловей.
Во мнѣ, мой другъ, ты видишь свѣтъ прощальный
На западѣ погаснувшаго дня.
Тотъ свѣтъ — предвѣстникъ полночи печальной,
Угрюмой смерти близкая родня.
Во мнѣ огня ты видишь угасанье…
Онъ умереть не хочетъ подъ золой,
Но вырваться смѣшны его старанья:
Его задушитъ пепла мертвый слой.
Во мнѣ ты это видишь, и разлуку
Предчувствуешь, и крѣпче жмешь мнѣ руку…
С. Ильинъ.
Но примирись съ моей безжалостной судьбой:
Пусть смерть меня сразитъ, тогда исчезну я,
А пѣсни всѣ мои останутся съ тобой,
И ты поймешь ихъ смыслъ, что въ нихъ вся жизнь моя.
И что я посвятилъ тебѣ въ моихъ стихахъ,
Отыщешь въ пѣсняхъ все — и усладишь твой слухъ.
Владѣй моей душой. Отходитъ къ праху прахъ,
Но лучшее — твое, и лучшее — мой духъ.
Итакъ, утратишь ты осадокъ бытія,
Добычею червей напрасно дорожа:
Для памяти твоей плоть низменна моя,
Негоднѣйшій трофей злодѣйскаго ножа.
И то, что въ ней жило, вотъ чѣмъ цѣнна она:
То пѣснь моя, тебѣ навѣки отдана.
Петръ Быковъ.
Ты, другъ, для думъ моихъ, что пища для живыхъ,
Иль вешніе дожди для жаждущихъ полей.
Чтобъ твой покой сберечь, въ борьбѣ я не затихъ,
Воюю, какъ скупецъ, изъ-за казны своей.
Сокровищемъ кичась, страшится онъ порой.
Чтобъ хищникъ-время вдругъ богатства не раскралъ, —
И я то жажду быть наединѣ съ тобой,
То радъ, чтобъ цѣлый свѣтъ мое блаженство зналъ.
Чуть вижу я тебя — насыщена душа,
Отсутствіемъ — томлюсь, чтобъ на тебя взлянуть,
Не вѣдая другихъ блаженствъ, лишь тѣмъ дыша,
Отрадой той, что мнѣ ты проливаешь въ грудь.
Вотъ такъ то я томлюсь, то пресыщенъ теперь,
То пожираю все, то стражду отъ потерь.
Петръ Быковъ.
Зачѣмъ отъ новизны далекъ мой скромный стихъ,
Не ищетъ перемѣнъ и смѣны въ жизни дня?
